Искатели золота - [10]

Колетта возмущалась. Ей вовсе не улыбалось, что ее брат удовольствуется ничтожным положением; ей хотелось видеть его командующим броненосцем во главе нескольких соединенных флотов. Но Жерар не любил, когда Колетта говорила на эту тему.

Он кончил тем, что обещал бросить мысль о поступлении в купеческий флот, но продолжал строить планы, что он снарядит свое собственное судно, когда их средства поправятся, и отправится на нем вместе с Ле-Гуеном и еще несколькими испытанными моряками. Тогда он совершит нападение на англичан. Ведь Ле-Гуен, уроженец Сен-Мало, сохранил до сих пор традиционную ненависть к англичанам; он готов был с пылом прежних корсаров погнаться за ними.

А пока, в ожидании этих набегов, Колетте стоило немало труда заставить его брать урок английского языка, которым она прекрасно владела, и элементарные понятия которого взялась преподать своему брату. Господин Массей находил, что глупо явиться в страну, где преобладает английский язык, не зная его, а потому усердно принялся за изучение. Генрих и Колетта отлично говорили по-английски, и молодая девушка каждый день стала заниматься с матерью, Жераром, Мартиной и даже с отцом. Надо быть справедливым, в этом классе слышалось больше смеху, чем английских спряжений!

ГЛАВА III. Яхта «Лили»

К вечеру на горизонте показалась шхуна. Сначала виднелись только верхние паруса; но, по мере приближения ее, увидели, что это было судно необыкновенной красоты и, судя по всему, очень быстроходное.

В одну минуту все разговоры замолкли, книги были оставлены; игры в карты, шахматы, домино и прочее — отложены в сторону; все столпились на палубе с лорнетами и подзорными трубами, чтобы лучше рассмотреть приближение шхуны.

Кто не бывал в открытом море, окруженный со всех сторон океаном, подобно огромной пустыне, тот не может себе представить всю радость новой встречи. Самые ленивые и апатичные вскакивают с мест, торопятся, не хотят пропустить ни одного момента; они ждут с замиранием сердца проезда незнакомца, пристально вглядываются в него, следят за каждым его движением, их взоры не могут оторваться от него.

Между тем как на суше мы остаемся совершенно равнодушными ко всевозможным зрелищам, к езде экипажей, к роскоши магазинов, к великолепию памятников; на суше мимо нас проходят тысячи людей, узнать которых у нас нет ни малейшего желания, они чужды, далеки настолько, как будто бы мы живем с ними на разных планетах, в море же совсем не то: здесь появившийся незнакомец делается для нас вдруг своим, другом, братом.

Пассажиры обмениваются ласковыми взглядами, дружественными словами и сердечными пожеланиями благополучия. И здесь играет роль не только удовольствие встретить человеческие лица, тем более, что на таком судне, как «Дюранс», народу было немало.

Нет, при виде незнакомого судна невольно чувствуешь симпатию к его пассажирам, как к своим собратьям, находящимся вне обыкновенных условий.

В море катастрофа всегда возможна, опасность постоянно угрожает нам. Но это легко забывают. Невзирая на непрерывное движение чудовища, готового ежеминутно поглотить нас, вами все-таки овладевает спокойствие. Привычка к долгому плаванию, не испытанное чувство крушения, наконец, свойственный человеческой природе оптимизм, — все это ослепляет нас. Но сознание опасностей только лишь дремлет; малейший толчок может пробудить его, достаточно показаться другому судну. Вам вдруг делается ясно, как вы были одиноки в бесконечных волнах; вы вдруг начинаете чувствовать, что вы можете погибнуть, так как во встречном судне вы видите самих себя; дрожа за эту скорлупку, ясно сознаешь и свою собственную слабость.

Замеченное судно шло не совсем в противоположную сторону с «Дюрансом»: оно направлялось к юго-западной стороне. Вскоре уже ясно были видны все его красивые паруса, затем боковые части, и наконец все могли полюбоваться на прелестную яхту средних размеров и прекрасной конструкции. Это было судно водоизмещением около пятидесяти тонн. Оно плыло точно лебедь по волнам Индийского океана; его белые паруса походили на огромные крылья, а медная оправа то показывалась, то исчезала в шипящей пене, точно чистое золото.

Расстояние между двумя судами было еще слишком велико, чтобы рассмотреть экипаж; но с помощью лорнетов можно было заметить, что яхта изменила свое направление, натянула паруса и легла на параллельный «Дюрансу» курс.

— Прекрасный ход! — воскликнул капитан, который с особенным интересом следил за движениями красивого судна. — Как оно быстро догоняет нас!

— Если бы я был на вашем месте, — проворчал Жерар, — я бы лучше взорвал «Дюранс», чем дал этой скорлупке догнать нас!

— В таком случае мы можем себя поздравить, что не вы командуете нами. Скажите, пожалуйста, какой для нас может быть стыд, если яхта, легкая как ласточка, и построенная специально для гонок, перегонит такое тяжеловесное судно, как «Дюранс»?

— Я сам не знаю. Но так неприятно быть побитым.

— Без состязания не бывают побитыми. У этого судна свои достоинства: красота и легкость, а за нами — опытность и прочность. Кто же из нас сильнее? Если бы с этим смелым бегуном приключилось несчастье, то нет никакого сомнения, что «Дюранс» мог бы спасти всех его пассажиров и, приняв к себе, одеть и накормить их. «Лили» же, как я полагаю, не в силах была бы оказать нам такие же услуги.