Искатели клада. Рассказы - [75]

Жена вышла и скоро вернулась с газетой, причем Пиннер, не знавший грамоты, с тревогой следил за ней, пока она просматривала столбцы. Впрочем, вскоре выяснилось, что его вчерашний поступок избежал чести быть увековеченным в печати, и Пиннер начал набираться храбрости.

— Я думаю, с ним ничего особенного не случилось, — сказал он. Должно быть, ему и самому-то неприятно рассказывать в участке про то, как его вздули. Не все любят про это говорить. Я же буду глядеть в оба, когда выйду на улицу.

— Тебе бы лучше все-таки не выходить, — сказала жена. Она снова взяла газету и принялась ее просматривать, не переставая исподтишка следить за ним. Вдруг она нагнулась и внимательно уставилась на строчки; внезапный испуганный возглас ее согнал розы с ланит Пиннера и заставил его ожидать самого худшего.

— Что такое?.. — пробормотал он.

Миссис Пиннер сложила газету пополам, знаком велела ему молчать и прочла следующее:

"Вчера вечером в Уэппинге произведено злодейское нападение на констебля; его свалил с ног какой-то матрос, и он получил сотрясение мозга. Пострадавший констебль утверждает, что он легко узнает преступника в лицо и дал его полное описание в полицейской конторе.

Поиски начаты. За всеми трактирами зорко следят".

— Эге, вот так штука! — смущенно сообразил Пиннер. И так тут все и написано?

— Да, и это все, — отвечала его жена и отложила газету в сторону.

— Все! — воскликнул рассерженный кочегар. А тебе бы еще чего-нибудь хотелось? Нечего сказать, попался я в тиски! Право, я бы также охотно сидел в тюрьме, как и здесь.

— Ты не будешь так думать, когда опять уйдешь в море, — ответила жена.

Пиннер вздохнул и начал бестолково метаться по комнате; потом снова бросился на стул, покачал головой и закурил трубку.

— Дома ты можешь быть совершенно спокоен, — сказала его жена, вполне выработавшая тем временем свой план. Одно только нехорошо, что люди станут удивляться, зачем ты целыми днями сидел дома.

Пиннер вынул трубку изо рта и тупо смотрел на нее.

— Мне кажется, что тебе бы надо иметь какое-нибудь дело, из-за которого ты бы оставался дома, — продолжала она.

— Ну, так разве это не дело? — спросил несчастный.

— Да, но об этой причине ты ведь не можешь говорить всем, — сказала его жена. Ты должен иметь занятие, которое все бы видели, а потому и болтать бы пустого не могли.

— Да, вам ведь все годится, что-бы болтать, — сказал Пиннер. Вот если бы ты что-нибудь выдумала, это было бы умнее.

Миссис Пиннер, у которой уже наготове было несколько занятий, глубокомысленно задумалась, царапая себе подбородок вязальной спицей.

— Выбелить потолок в кухне, — сказала она, наконец.

— А сколько времени это возьмет? — кисло спросил ее господин и повелитель, которого перспектива беления вовсе не очаровала.

— Потом ты бы мог оклеить обоями эту комнату, — продолжала миссис Пиннер, — и приколотить вон те полки в углу, про которые ты говорил. Все это заняло бы несколько времени.

— Да, я думаю, — подтвердил Пиннер, ядовито глядя на жену.

— А потом, я думаю, — сказала она, — что если мне удастся достать ящик из-под сахара от бакалейщика и две пары колес, то ты бы мог смастерить отличную колясочку для малютки.

— Я полагаю… — начал изумленный Пиннер.

— Пока ты будешь этим заниматься, я постараюсь придумать еще что-нибудь, — перебила его жена.

Пиннер некоторое время глядел на нее, вытаращив глаза; потом проговорил, наконец: "покорно благодарю", не без ядовитости, и погрузился в мрачные размышления.

— Это самый разумный план, — убеждала его жена серьезно, — и это тем надежнее, что все эти работы необходимо сделать, а потому ничего не может быть понятнее того, что ты будешь сидет дома и заниматься этим. Никто не найдет в этом ничего странного.

Она продолжала прилежно вязать, искоса поглядывая на мужа. Он сидел и курил некоторое время; потом поднялся со вздохом, послал ее за необходимыми материалами и провел весь день, беля потолок кухни.

К вечеру он до того был утомлен непривычным усердием, что был рад просидеть вечер дома, занимаясь курением. Но следующее утро было такое ясное и соблазнительное, что его затворничество показалось ему более чем возмутительным. В надежде, что какое-нибудь чудо спасет его от столь низменных занятий, он снова послал жену за газетой.

— Тут немного про это написано сегодня, — сказала она.

В это время заплакал малютка, потом надо было вымыть посуду после завтрака, потом являлись все новые помехи к чтению газеты.

— Читай, — строго сказал кочегар.

— "Пострадавший констебль, — бойко прочла миссис Пиннер, — чувствует себя довольно хорошо; за трактирами продолжают наблюдать".

— Они, кажется, прямо таки влюблены в трактиры, — нетерпеливо заметил Пиннер. Я рад, что парень поправляется, но надеюсь, что он не встанет раньше, чем я не уйду в море.

— Конечно, не встанет, — отвечала жена. Но теперь мне, пожалуй, лучше пойти купить обои. Какого цвета ты бы лучше хотел?

Пиннер ответил, что для него все обои одинаковы, и погрузился в мрачные размышления на тему о том, откуда возьмутся на это деньги. Миссис Пиннер, отлично знавшая, какую большую экономию делали они теперь, благодаря его невольному заключению, только улыбнулась на его уныние.