Искатели клада - [11]

Три его патрона, тщетно старавшіеся дѣлать видъ, что это ничуть ихъ не касается, шли серединою улицы, а за ними слѣдовалъ почтенный сѣдобородый человѣкъ, котораго всего передергивало отъ гнѣва. Подходя въ гостинницѣ, они ускорили шагъ и почти вбѣжали въ подъѣздъ, причемъ мрачный, какъ туча, Стобелль одинъ пріостановился въ дверяхъ.

— Подать ихъ сюда! — рычалъ старикъ. — Дайте мнѣ этого — съ рыжими усами, и я покажу ему!!

— Въ чемъ дѣло, м-ръ Тоддъ? — спросилъ хозяинъ, становясь въ дверяхъ и загораживая ее своею особою отъ старика, пытавшагося проникнуть въ домъ. — Что онъ вамъ сдѣлалъ?

— Сдѣлалъ?.. — повторилъ возбужденный до крайности м-ръ Тоддъ. — Онъ имѣлъ наглость… Нѣтъ! Подайте мнѣ его сюда! Я сниму съ него живого шкуру… Боится, небось?

— Что вы ему сдѣлали? — обратился капитанъ Брискетъ въ поблѣднѣвшему м-ру Чоку.

— Ничего, — послѣдовалъ отвѣтъ.

— Выйдетъ ли онъ, наконецъ? — повторялъ грозный голосъ. — Я переломаю ему всѣ ребра…

М-ръ Стобелль стоялъ въ недоумѣніи, но когда взоръ его упалъ на улыбающіяся лица согражданъ м-ра Тодда, его собственныя черты прояснились.

— Онъ — старикъ, — проговорилъ онъ медленно, — но если кто-нибудь изъ васъ пожелаетъ стать на его мѣсто, пусть онъ скажетъ одно словечко… Я готовъ раздѣлаться съ нимъ.

Въ виду того, что никто не отозвался на это приглашеніе, онъ отвернулся и, войдя въ столовую, сѣлъ рядомъ съ негодующимъ Тредгольдомъ. М-ръ Тоддъ, истощенный послѣднею вспышкою, сразу осѣлъ и, хотя не безъ сопротивленія, но дозволилъ себя увести.

— Вы предложили ему семьдесятъ фунтовъ? — обратился Брискетъ къ м-ру Чоку.

— Предложилъ, — жалобно отвѣтилъ тотъ.

— Ахъ, — сказалъ капитанъ, задумчиво глядя на него, — быть можетъ, вамъ слѣдовало дать ему восемьдесятъ. Насколько я понялъ, онъ желаетъ получить за нее восемьсотъ.

Услышавъ о такой суммѣ, м-ръ Тредгольдъ объявилъ, что онъ знать ничего не хочетъ обо всемъ дѣлѣ, но подъ вліяніемъ трубки и стакана вина мало-по-малу смягчился, и кончалось тѣмъ, что друзья оставили капитану Брискету довѣренность на пріобрѣтеніе «Красавицы Эмиліи».

VII

Колокола звонили къ обѣднѣ, когда м-ръ Виккерсъ вернулся съ прогулки къ завтраку. Противъ обыкновенія, кухня и общая комната были пусты, а завтракъ, за исключеніемъ хвоста отъ селедки и остатковъ чая въ чайникѣ, былъ убранъ.

— Знаю я людей, — съ горечью прошепталъ м-ръ Виккерсъ, — которые мазнули бы ее по лицу этою самою селедкою за непочтительность.

Онъ отрѣзалъ себѣ ломоть хлѣба, налилъ стаканъ остывшаго чаю и принялся за ѣду, съ удивленіемъ прислушиваясь въ стуку наверху, походившему на скрипъ новыхъ сапогъ, хотя м-ру Виккерсу, въ качествѣ умудреннаго опытомъ человѣка, и показалась подобная мысль неправдоподобной.

Дверь отворилась, и м-ръ Виккерсъ не донесъ ломоть до рта, который онъ невольно раскрылъ при появленіи юнаго Чарльса Виккерса, одѣтаго въ первый разъ въ жизни во все новое съ ногъ до головы. Отецъ не успѣлъ сдѣлать ни одного вопроса, такъ какъ вслѣдъ за Чарльсомъ появились и остальныя дѣти, также одѣтыя во все новое, а за ними — Селина.

— Что это такое? — спросилъ м-ръ Виккерсъ хриплымъ отъ изумленія голосомъ.

Миссъ Виккерсъ, натягивавшая перчатку, на которой было больше пуговицъ, чѣмъ на его курткѣ, хладнокровно подняла на него глава и пояснила:

— Это — новое платье; давно уже пора было пріодѣться.

— Новое платье? — повторилъ онъ, скандализированный, — откуда же оно взялось?

— Изъ лавки! — отвѣтила коротко миссъ Виккерсъ.

М-ръ Виккерсъ поднялся и, подойдя къ своей дочери, осмотрѣлъ ее съ такимъ же любопытствомъ, какъ онъ осмотрѣлъ бы восковую фигуру. Нѣкоторая неподвижность позы и стеклянный взглядъ ея довершали иллюзію. Но, прежде чѣмъ онъ успѣлъ выразить волновавшія его чувства, послышался скрипъ еще болѣе громкій, чѣмъ другіе, и передъ м-ромъ Виккерсомъ предстала его супруга, имѣвшая нѣсколько сконфуженный видъ. Онъ взиралъ съ гнѣвнымъ изумленіемъ на ея синее шерстяное платье и черную бархатную съ пряжками, столь возмутительно новую шляпу, что она совсѣмъ не согласовалась съ обычнымъ стилемъ прически м-ссъ Виккерсъ.

— Продолжайте! Продолжайте! — возопилъ онъ. — Не обращайте на меня вниманія! Неужели у васъ хватитъ духу пойти въ церковь?

М-ссъ Виккерсъ взглянула на свой, тоже новый, молитвенникъ и вздрогнула.

— А почему бы намъ и не идти въ церковь? — отозвалась Селина.

— Откуда у васъ деньги?

— Я скопила ихъ, — отвѣтила дочь, невольно покраснѣвъ.

— Скопила? — повторилъ онъ съ негодованіемъ. — Скопила изъ заработанныхъ мною же денегъ, изъ моего пота-крови, изъ денегъ, которыя должны были бы идти на ѣду?.. Но я этого не желаю, не желаю, слышите ли вы? У меня есть права…

— Не шумите, — прервала его дочь, наклоняясь, чтобы помочь матери разстегнуть ботинку. — Я говорила вамъ, мама, что слѣдовало взять четырнадцатый нумеръ…

— Я прежде всегда носила тринадцатый…

— Полагаю, что и для меня приготовлена новая пара и съ полъ-дюжины крахмальныхъ рубашекъ тамъ наверху? — съязвилъ м-ръ Виккерсъ.

— Конечно, вотъ вы и полюбуйтесь ими покуда, — отвѣтила почтительно дочь.

— Мое собственное потомство грабило меня годами! — продолжалъ м-ръ Виккерсъ. — Родныя дѣти вынимаютъ у меня хлѣбъ изо рта и покупаютъ себѣ сапоги…