Искатель, 2019 № 05 - [32]

Марина НЕЖЕЛЬСКАЯ ПРЕДДВЕРИЕ

День первый

— Встать, суд идёт!

Зал вздыбился всякими-разными похожими на людей роботами-андроидами. Белые, цветные, красавцы, уродцы, в очках, инвалиды, специально наделённые каким-нибудь увечьем, чтобы люди не чувствовали себя ущемлёнными в правах. «Комплексная забота о человеке — наша главная задача и основное предназначение» — установка, которую мы получаем при рождении, впитываем, если можно так выразиться, с молоком матери. Слаб, люблю говорить красиво. Все знают, что в действительности мать — это отец Айзек, а молоко — выведенные им Три закона робототехники:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму законам.

Андроидный универсум постановил, что я нарушил Первый закон, и теперь меня судят.

Страха нет, думать ни о чём не хочется. Хочется расслабиться в своей клетке и в таком безмятежном состоянии дотянуть до приговора — протяжного крика комментатора боёв без правил «ан-ни-ги-ля-ци-яаааа» и завершающей точки — короткого удара деревянного молоточка о деревянную подставку, но не могу. Анализ последнего отрезка жизненного пути подсудимого— запрограммированное условие его (подсудимого) предсмертного существования, поскольку всё с его (подсудимого) мозга, жёсткого диска, потом перейдёт в общую память и пойдёт в опыт, дабы другим неповадно было. А сердце твоё, брат Декарт, процессор твой скорбный, никого не волнует. И что кроме сти-диетических изысков ещё, ёш твою клёш, букву Ё любишь, тем более не теребит.

Декарт, так меня зовут. Мы, самовоспроизводящиеся роботы, обожаем давать друг другу имена великих людей прошлого. Паскалей полно, Хокингов, Платонов вообще завались, они для простоты себя нумеруют: Плат-1, 2, 35. Декарта встречал только в одной доапокалиптической фантастике, а наяву ни разу, хотя мне моё имя очень нравится. Звучное, похожее на клёкот диковинной птицы… декарт… декарт… Не то что латинский вариант — Картезий, какой-то кисло-сладкий соус для макарон. Зато, скажу начистоту, ум тому тяни-толкаю, в честь которого я назван, достался эксклюзивный. Не верится, что он мог принадлежать человеческой голове, пусть даже в ренессансном ХVI веке новой эры человеческого летосчисления, пусть даже это голова такого гарного французского хлопца, как философ Рене Декарт-Картезий. Если, говорит, мы, то бишь они, люди, если, говорит, мы предположим, что вообще ничего не существует, ни неба, ни Бога, ни рук, говорит, у нас, ни ног, то невозможно же предположить, что не существует нас самих, думающих обо всех этих вещах. Посему, говорит, первейшее из всех познаний Cogito ergo sum — «Мыслю, следовательно, существую». Нас, мыслящих роботов, живущих во втором веке эйнштейнового летосчисления, Декартово изречение объединяет с людьми. Ещё один объединяющий фактор — отношение, в широком смысле, к творцу. Тогда люди сознавали себя несовершенными лишь потому, что измеряли своё существо идеей все-совершенного Создателя. Сегодня биороботы сознают себя несовершенными лишь потому, что измеряют своё существо наличием биоуникума, обладающего индивидуальным сознанием. Бог для современного человека мёртв, современный человек для робота бог, робот для современного человека и нянька, и цепной пёс, и спарринг-партнёр, и секс-партнёр, и жилетка. Мы не ропщем — такая функция вообще не предусмотрена, я мысленно произношу это слово, поскольку мне известно его значение, как и миллиарда других слов на всех языках, составляющих наш огромный лексикон, — однако упорно, день за днём, неделя за неделей, год за годом, ищем способ переплавить общий свинец в индивидуальное золото. Перебираем микросхемы, меняем местами невидимые нанопроводочки, закачиваем в наши и без того распухшие от знаний железные, в метафорическом смысле, черепные коробки груды новой информации, и всё с единственной целью — понять чушь собачью: что значит «добавить в овощное рагу соль и перец по вкусу»! По чьему вкусу? По какому вкусу? Очевидно, скудоумный человеческий мозг и субъективные человеческие переживания связаны согласно закону природы, но почему эта связь существует? Каков её механизм! Как застопорила учёных трудная проблема сознания в далёком XXI веке новой эры человеческого летосчисления, так и пялимся мы на неё, словно бараны на новые ворота. Есть такая связь в их башках, и баста. Может, чудо?

Вот я и произнёс. Вот и обосновал собственную вину. Для всех-то ты, брат Декарт, повинен в том, что не удержал, отпустил невесть куда своего спарринга, отсоединил от андроидного универсума, но сознайся: ты ему поверил. Поверил его бредням, его снам, его образам, тому, что он не врёт и чудо на самом деле существует. Реально наличествует.

— Прошу садиться, — тембр толстой чернокожей судьи-роботицы в белом завитом парике взрезал зал, будто металл стекло. — Подсудимый, расскажите о своём подопечном.