Искатель, 2019 № 04 - [78]

Калиныч как стоял в дверях своей комнаты, так и застыл.

Супруга его продолжала мирно попивать кофе, и временами было слышно ее смачное прихлебывание.

Наконец Калиныч опомнился, как бы сообразив, в чем дело, и в один прыжок очутился около сундука. Тут он выхватил толстый сверток засаленной сахарной бумаги и, вырвав блюдечко из рук жены, хрипло шепнул ей:

— Дура!.. Спасайся! Кажется, полиция!..

Затем, потушив лампу, оба супруга тихо поползли вдоль стены залы к выходу, ведущему на двор. В другом конце уже раздавались шаги и голоса.

— Не сопи так!.. Проклятая бочка! — шепнул Калиныч своей благоверной.

Та затаила дыхание.

Наконец стена, казавшаяся супругам бесконечной, кончилась, и они очутились около двери.

Калиныч беззвучно вложил ключ, дверь распахнулась — и второй крик огласил стены мрачного притона.

На этот раз вскрикнул Калиныч, носом к носу столкнувшийся с полицейским, за которым виднелись еще фигуры.

— Берите его! — крикнул полицейский, и в один миг тучные тела супругов были обмотаны веревками.

Находясь в каком-то отупении, Калиныч не заметил при тусклом свете фонаря, что на дворе виднелась еще большая толпа, среди которой кучкою стояли связанные люди; он даже не взглянул туда, несмотря на то что это все были его сотоварищи, пришедшие на сегодняшнее собрание. Не заметил он, когда от него увели куда-то вдаль его супругу, но дикий вопль вырвался у него из груди, когда рука агента вытащила из бокового кармана его долгополой купеческой чуйки заветный сверток сахарной бумаги.

Через минуту его присоединили к толпе связанных людей, в числе которых он увидел знакомые лица, а вслед за тем привели и связанного Лепешкина. Бледное лицо последнего выражало какую-то озлобленную муку.

Его поставили между Калинычем и угрюмым Кутузовым, но он даже не удостоил их взглядом и глядел куда-то вверх, на темный силуэт крыши, на углу которой висела половина водосточной трубы.

Лепешкин прекрасно понимал, что, вероятно, Андрюшка пойман, но он не подозревал его в измене, а предполагал, датах оно и было на самом деле, что бравый атаман мертв и что все находившиеся при нем бумаги обнаружены.

Это была тоже суровая, озлобленная натура, в темном прошлом своем почерпнувшая только одну силу: ненависть…

Вместо эпилога

Однажды на одной улице произошел маленький скандальчик, привлекший внимание публики.

Дело в том, что на извозчике ехали господин в лощеной шляпе и дама.

Ехали они очень прилично и, казалось, очень мирно разговаривали.

Но вдруг дама дала своему кавалеру пощечину, вследствие которой шляпа свалилась, и, остановив извозчика, господин побежал поднимать ее.

Подняв, он тщательно обтер ее обшлагом, прехладнокровно оглядел и, убедившись в ее чудесном спасении от порчи, накрыл голову.

Потом он торопливо вернулся к дрожкам, в которых, повернувшись назад, ожидала его дама, сел рядом с ней, и дрожки покатились дальше.

Смеющаяся и отчасти удивленная толпа стала расходиться, оглядываясь на удалявшегося извозчика в надежде, что через несколько шагов пикантный скандальчик вновь даст пищу их любопытству, но парочка ехала совершенно спокойно, и только заметно было, что говорила одна дама, а господин в лощеной шляпе грустно опустил голову и слушал ее назидания, глядя куда-то вдаль.

Путешественники эти были не кто иные, как Алешка Колечкин и испоконная сожительница его Маринка.

Собственно, что было причиной возникшего так внезапно недоразумения, рассказывать не стоит, потому что поводом к подобному недоразумению могло послужить все, не исключая и самой привычки награждать время от времени друг друга оплеухами и таской за волосы, но несравненно интереснее, как случился тот факт, что эти враги, решившие быть непримиримыми, вновь находились в такой близости. Это объясняется очень просто.

Одно время Маринка разошлась с Колечкиным, но потом, когда все «дела» были окончены и она получила за некоторые поручения от графа Радищева значительную сумму денег, она задумала вновь сойтись со своим покинутым другом.

Была ли это сила долголетней привычки, или господин Колечкин внушал ей действительное чувство, но факт тот, что Маринка употребила все старания, чтобы найти его.

Она справилась у дворников старой квартиры. Те ей сказали, что господин Колечкин выехал из квартиры и переселился за город.

— Нет, этот мерзавец за город не поедет, — бормотала Маринка, идя по улице и размахивая красным зонтиком, — этот негодяй где-нибудь тут, только скрывается без паспорта… Животное это, наверно, ухаживает за какими-нибудь женщинами и водит с ними компанию… О, как я проучу его, мошенника!.. Я непременно найду его… потому что теперь знаю, где искать…

Вечерело. Это был один из первых дней петербургской весны, когда между зимним и летним сезоном является промежуток, не имеющий никакого названия.

Маринка зашла в кондитерскую и решилась провести тут остаток вечера, до тех часов, когда будет пора ехать в уголок увеселения, где надеялась встретиться с Колечкиным.

Какие-то два юнца угостили ее чашкой шоколада, но так как она отвечала им грубо, то они скоро оставили ее в покое.

Наконец настал тот час, когда было пора.