— Да! — воскликнул судья, прервав речь прокурора, грозившую затянуться до второго пришествия. — А если Айзек отстоит позицию экспертизы?
— Пф! Хотел бы я это видеть!
— Я назначу перекрестный допрос, — сухо произнес судья. — Спрашиваю ваше мнение, Парвелл.
— Назначайте, — кивнул прокурор.
— Доктор Ковельски?
— Я бы хотел подготовиться, — покачал головой адвокат. — Мне нужно обдумать вопросы.
— Витгенштейн? Айзек сумеет отвечать на вопросы? Вы же понимаете: в том, что он наговорил, нужно разобраться. Или придется отправить дело на новое расследование, а я бы этого очень не хотел.
Еще бы. Судья представлял себе заголовки. Пресса — бумажная и особенно электронная — оттянется по полной программе. «Судья Бейкер не справляется со своими обязанностями!» «Искусственный эксперт побеждает!» И так далее.
— Ваша честь… За Айзека я спокоен. В том смысле, что на любой вопрос, связанный с экспертным заключением, он ответит. Для того создан. На вопросы, с содержанием экспертного заключения не связанные, Айзек ответить не сможет, конечно.
— Гм… — вмешался прокурор. — Что-то вы темните, молодой человек. Вся эта психологическая муть… световой конус психологии… тоже в экспертном задании не упомянуты.
Энди покраснел. Он понимал, что краснеет, начинает злиться, его поражала тупость судейских, не видевших красоты и логичности построений Айзека, его поражало их нежелание связать аргументы. Как они, черт возьми, ведут процесс, если логика им недоступна?
Энди сдержался, подождал, пока с лица сбежит краска (он чувствовал, что лицо перестало гореть), и сказал спокойным, по его мнению, тоном:
— Айзек объяснил, почему включил психологию в экспертное заключение.
— Почему? — настаивал прокурор.
Энди мысленно досчитал до пяти и продолжил:
— Потому что проанализировал личную информацию о Долгове. Эти данные есть в документальной части любого экспертного задания. Обычно экспертиза к ним не обращается. Однако в некоторых случаях… Помните дело Керзона? Тогда для правильного ответа понадобились сведения о том, содержался ли Керзон когда-либо в тюрьме штата Иллинойс. Естественно, доктор Варди к этим данным обратился. Айзек тоже… Тут все логично. Уверяю вас, Айзек абсолютно не способен делать то, что не описано его алгоритмами! Но если алгоритм позволяет, Айзек дает полный анализ.
— Не надо ссориться, господа, — вмешался судья.
— Ссориться? — поднял брови прокурор. — Я просто выясняю, о чем могу спросить этого электронного… прошу прощения, молодой человек, вы слишком остро воспринимаете. Не надо. Нам еще предстоит работа…
Выведя Энди из себя и добившись таким образом своей цели, прокурор улыбнулся — на этот раз широко, демонстрируя доброжелательное отношение к Энди и, в его лице, к Айзеку, — и принялся рассматривать кончики собственных пальцев.
— Продолжим? — спросил судья. Перепалка ему не понравилась, но заострять на ней внимание он не стал.
— Я прошу отложить перекрестный допрос на завтра, — напомнил адвокат.
Судья кивнул.
— Хорошо. Правда, мы уже потеряли много времени… Завтра в десять, — принял судья окончательное решение.
Вечером судья все-таки посмотрел новости — на Си-Би-Эс и Эн-Би-Си. Конкурирующие каналы могли давать информацию, противоречившую одна другой, и можно было сделать кое-какие заключения о настроении журналистской братии. Поразительно, но о процессе почти ничего сказано не было. «Продолжается слушание…», «Доклад искусственного разума вызвал недоумение…», «Завтра нас ожидают интересные события…».
Журналисты, похоже, не очень представляли, что произошло на самом деле и какими последствиями для судебной системы это грозит.
В интернет судья смотреть не стал. Зачем? Позвонил Керстону и спросил: «Как там Клаудио?»
Ответ был ожидаемым:
— Все так же.
Ожидаемым был и вопрос комиссара:
— Думаете, перекрестный допрос что-то прояснит?
За вопросом судья слышал скрытое продолжение: «От Айзека можно ожидать неизвестно чего».
— Не знаю, Кен, — честно признался судья. — Но я не вижу другого выхода. Разве что — закрыть процесс и…
— Начать все заново? — Судья слышал, как от возмущения комиссар едва не задохнулся. — Только не это!
— Я постараюсь вытянуть процесс, — сказал судья. — Айзек понимает только логику, факты и науку во всех ее проявлениях. Не знаю, понимают ли это Парвелл и Ковельски… Надеюсь…
— Завтра, — сказал комиссар, — у Меня будет пара свободных часов. Приду послушать.
* * *
— Он же ясно сказал, что я не мог убить эту сволочь!
Долгов ходил из угла в угол, как робот с программным управлением. Он так изучил расположение предметов и расстояние между стенами, что смотрел в пол, круто поворачивал, не доходя до стены нескольких сантиметров, и огибал стол не глядя, по крутой дуге.
— Да, — в четвертый раз повторил Ковельски, — но поймите: все зависит от завтрашнего допроса. Если прокурор запутает Айзека… Если Айзек не сможет ответить хотя бы на один каверзный вопрос, а вопросы точно будут каверзными, суд, скорее всего, отправит дело на повторное расследование, и для вас это очень плохо.
— Он же ясно сказал, что я…
— Да, сказал! — повысил голос адвокат. — Но если бы вы, Владимир, были со мной откровенны, я смог бы завтра…
