Искатель, 2019 № 03 - [26]

Из кабинки донесся тоненький писк. А через мгновение дверца открылась. Марина Столярова сидела на закрытом крышкой унитазе и, закрыв лицо руками, плакала навзрыд.

— Ну что вы, что вы, голубушка!

Екатерина Андреевна обхватила руками ее голову и прижала к себе. Марина уткнулась ей в живот и зарыдала еще громче, словно выплескивая все те страдания, которые пришлось долгое время носить в себе.

— Вот вы, значит, какая, женщина в черном! Ну что ж, Марина Дмитриевна. — Завадский уткнулся подбородком в сцепленные пальцы рук. — Мы вас очень внимательно слушаем.

Марина сидела напротив него на стуле, опустив голову и уставившись на прожженную в линолеуме дырку. Дырке этой было уже лет десять или двадцать, появилась она еще тогда, когда в кабинетах можно было курить и кто-то, вероятно, уронил на пол зажженную сигарету. Может, кто-то из своих, а может — потерпевший или, наоборот, подозреваемый, неважно — им когда-то тоже разрешали здесь курить. Екатерина Андреевна настояла, чтобы допрос проводился в кабинете, а не в специальной допросной комнате, где атмосфера была настолько гнетущая, что ей зачастую самой хотелось признаться в совершении какого-нибудь преступления или, по крайней мере, неблаговидного поступка. Романова и Чайкин сидели сбоку и пытливо смотрели на задержанную.

— Когда мне сообщили, что Вера… погибла, я сразу приехала, — начала свой рассказ Марина. — Похороны. Хлопоты. Денег у меня было очень мало, хорошо с Вериной работы помогли — я бы одна это не осилила… Мы ведь с ней вдвоем остались, папа с мамой давно умерли, мне еще шестнадцать было, а Вере — восемнадцать. Она сразу пошла работать на кондитерскую фабрику, а меня отправила учиться в техникум. Так что я у нас в семье одна образованная. После учебы тоже пошла на кондитерскую фабрику, в службу охраны — у меня специальность «обслуживание охранных систем». Но денег все равно не хватало. Вот Вера и решила податься в столицу, ей кто-то из знакомых посоветовал. Я ее отговаривала, но она все равно уехала. И все хорошо у нее тут сложилось, деньги неплохие зарабатывать стала, квартиру сняла. Я к ней два раза приезжала. Потом она решила, что нам обеим надо жить в Москве, решила взять ипотеку… И вот… — Марина наконец подняла голову и взглянула на Завадского. — В общем, я телеграмму получила. Приехала. А потом узнала, что в убийстве Веры подозревают этого… гада. Даже суд был, я была на заседании. Только это все таким фарсом оказалось. Ведь было совершенно очевидно, что он виновен, но никто даже не попытался это доказать. Мне так обидно стало, и я решила сама это сделать. Сначала я устроилась на работу в его фирму секретарем. Я узнала, что на этой должности никто надолго не задерживается, а главное, что берут на нее только блондинок. Странно, правда? Оказывается, отдел кадров специально не брал на должность секретаря Мардасова брюнеток, потому что у него на них… не знаю, как сказать. В общем, он ни одной брюнетки пропустить не может, у него это что-то вроде мании было. А блондинок он терпеть не мог. Поэтому при любой возможности выгонял с работы. Так и со мной вышло. Но я успела многое узнать… Простите, можно мне мою сумку?

— Зачем это? — поинтересовался Завадский.

— Там глюкометр. Мне кажется, у меня сахар высокий. Надо измерить. — Она взглянула на Екатерину Андреевну, словно ища поддержки, потом снова посмотрела на Завадского и пояснила: — Диабет.

— Да, конечно! — спохватился Завадский. — Чайкин, подай. Марина достала из сумки прибор и сделала экспресс-анализ крови.

— Нужно сделать укол, — сказала она.

— Делайте, — разрешил Завадский и отвернулся.

Чайкин сделал вид, что тоже отвернулся, а сам продолжал коситься на Марину, которая тем временем задрала кофточку и делала укол себе в живот, за что и получил локтем в бок от бдительной Екатерины Андреевны.

— А еще узнала, что он собирается отмечать юбилей своей компании и устраивает по этому поводу большой фуршет, — продолжила Марина, вернув Чайкину свою сумку. — Правда, не знала где и когда. Но я позвонила его новой секретарше и все выяснила. Дату и место — гостиница «Славянка». Тогда я устроилась туда на работу. Мне было нужно подловить его где-нибудь, чтобы остаться с ним наедине. Нигде больше этого сделать было нельзя.

— Позвольте, — перебила ее Екатерина Андреевна. — А вы не боялись, что Мардасов вас узнает?

— Я была уверена, что он меня вообще не помнит. Мне кажется, он даже ни разу не посмотрел на меня, пока я у него работала. Я же не брюнетка.

— Поэтому вам понадобился этот маскарад с париком и вечерним платьем? — уточнил Завадский.

— Да, мне нужно было, чтобы он обратил на меня внимание, — пояснила Марина, — чтоб хотя бы ненадолго потерял над собой контроль.

— И лучшего места вы не нашли? — Завадский хмыкнул. — Знаете, если б ко мне в сортир ворвалась молодая женщина, я бы тоже потерял над собой контроль. И не важно, брюнетка она или блондинка.

— Но мне нужно было, чтобы он признался!

— Признался в чем?

— В убийстве Веры. Я переоделась и ждала, когда он пойдет в туалет.

— Значит, вы не ждали его там?

— Нет, я ждала в лобби, оттуда хорошо видно коридор, который ведет к туалетам.