Искатель, 2014 № 04 - [9]

— О боже!.. Альберт Владимирович, мы, кажется, друг друга так и не поняли…

— Да я же вам все объяснил, — вытер рукой пот со лба.

— Нате! И сразу отправляйте, пока у Альберта Владимировича… еще чужаков не добавилось…

Дежурный и инспектор по учету вышли.

Комлев погрузился в себя: в глаза так и лезли вчерашние связанные.

… От неожиданно возникших перед столом разноликих мужчин и женщин Комлев вздрогнул. Вбежавший следом Пустоболтов выпалил:

— А ну прочь! Ишь, прорвались! Я их не пускал…

— Угомонитесь. Я сам разберусь, — проводил взглядом дежурного, посмотрел на посетителей, среди которых узнал и грибника, и работягу, и мужика с перекрестка. — Что у вас?

— Нам начальник нужен! — бойко проговорила размалеванная довольно плотная женщина, показав острые стальные зубы.

— За начальника здесь я, — ответил Комлев.

— Шутите, небось? Такой молоденький… — удивилась женщина.

— Да уж так вот, — развел руками Комлев.

— Ну, ладно, ладно, верим… У нас тут вопросы имеются.

— Давайте по одному.

— Тогда подождите-ка в коридоре, — обратилась она к остальным.

Никто не двинулся.

— Ишь, какая! — воскликнула худосочная старушка в брюках, державшаяся за руку грибника. — Сама выходи! Мы раньше пришли.

— Ты будешь меня еще учить?! Училка джинсовая! — ощерилась стальнозубая.

— Ах, ты, торгашка дряная!

— Тихо! Иначе сейчас всех попрошу отсюда! — гаркнул Комлев и, лишь только женщины смолкли, продолжил. — Вы, думаю, наверно насчет писем по месту работы?

Работяга с полнотелой женщиной в такт заликовали.

— Здесь я ничем помочь не могу. Они все отправлены, — пожал плечами.

— Как это — отправлены! Уже?! — ударил кулаком по столу мужчина, которого вчера доставили с перекрестка.

— Я же сказал вам… Татьяна Исидоровна! — Комлев крикнул в дверь, и, когда инспектор появилась, спросил: — Сообщения разосланы?

— Вон, только что увезли, — показала в окно на почтовую машину, которая отъезжала от дома напротив с синеющим ящиком на стене.

— У! — всплеснула руками первая женщина. — Ладно, товарищ начальничек. Тогда вы нам объясните: мой муж, — потянула работягу за ухо, — вчера получил аванс. Ну, пусть пропил чуток. Где же остальные?

— Они у меня в брюках лежали. Я еще помню, с фоткой в карман сунул. Новенькими купюрами, — повторил работяга.

— Что вы несете? — возмутился Комлев. — Вчера при мне выворачивали у него карманы. Там была только мелочь. Вы бы лучше спросили, с кем он пил у вас?

— Ах, ты снова у Настьки был! — женщина схватила стоящего рядом за грудки. — Да?! Сознавайся, падла!..

— В чем сознаваться? Я чист перед тобой, — заговорил мужчина, загораживая руками лицо от плевков.

— Граждане! — рявкнул Комлев.

— А это что? — завопрошала училка, выталкивая вперед грибника. — Папаша! Доставай!

Ветеран извлек из сумки брюки, которые она выхватила и разложила перед Комлевым.

— Где пуговицы? Пуговицы где? Я вас спрашиваю.

— Ого! С мясом! — осклабилась фиксатая.

— Ну, а чего вы хотите?! У нас, что здесь — нянечки, горничные есть? Попробуйте, справьтесь с пьяным, — Комлев откинулся на спинку кресла.

— Это Паша-то мой, пьяница?! Вы ответите за эти слова. Как вам не стыдно. Он заслуженный человек! Фронтовик! У него удостоверение есть! И ему руки заламывать?!

Комлев подумал: «Ну вот, мы и влетели. Теперь прокуратуры не миновать».

Но нежданно-негаданно выручил грибник, оттаскивая жену за рукав и испуганно бормоча:

— Тише ты, не шуми здесь… Чего за слова цепляешься?! Не война ведь…

Комлев облегченно выдохнул:

— Ну, все. Добавить мне нечего. Можете быть свободны.

Вытеснил посетителей в коридор и, закрывая сейф, слышал, как те, переругиваясь, покидали вытрезвитель. Потянулся к телефону, чтобы позвонить в исполком и выяснить, не отменено ли совещание, на которое его утром пригласили. Машинально набрал университетский номер. Неожиданно, как будто с другого конца света, раздалось такое родное и близкое «Алло». В глазах потемнело. Он нажал клавишу аппарата, не зная, как сможет объяснить Людмиле Ивановне свое нынешнее положение.

Прошлое било Комлеву в виски. Воспоминания сами хлынули, окутали и понесли по волнам памяти. К нему стало возвращаться его вчерашнее, недавнее.

… Комлев был влюблен. Не первый и не единственный раз в его жизни. Она, его нынешняя избранница, была чрезвычайно мила: каштановые волосы спадали на припухлые щеки, в которых при желании можно увидеть даже что-то аристократическое, но при этом в ее внешности ничего такого откровенно броского не было. Проста и привлекательна до чертиков, и, если улыбалась, то в душе у него возникала этакая приятца.

Она возглавляла университетский партком. Встречая ее в мраморных коридорах райкомовской двухэтажки, он угловато сторонился, чуть ли не отскакивал в сторону, а если замечал ее в окружении бывалых аппаратчиков (а те почти всегда были рядом), то наоборот, с каким-то вызовом и отчуждением старался пройти мимо, с явной неприязнью смотря в их сторону. Его передергивало, когда они позволяли себе отпустить расхожий анекдотец, сладко и мерзко похихикивая при ней.

Как-то Комлев был приглашен на собрание университетского актива. Совсем не чувствуя себя в приподнятом настроении, вошел в просторный актовый зал и присел на боковое место в передних рядах. Задумался. Вот прислали и сиди. Здесь будут молотить хреновину, а ты слушай с умным видом.