Искатель, 2014 № 03 - [17]

Боец Серега подмигнул своему отражению в зеркале и вышел из комнаты.

Четким, размеренным шагом я направился к кабинету психолога, а в голове стала прокручиваться наша прошлая встреча. Предыдущие дни мне все было недосуг об этом подумать — слишком много скопилось дел и других вопросов, а сейчас, анализируя разговор с психологом, я неожиданно для себя поразился тому, что вспомнил.

Я доложил о сбое, а потом вел себя так, что не заметить, как со мной продолжает твориться нечто неправильное, было просто Невозможно, ведь Марина — спец! Однако вместо того, чтобы, заподозрив начало синтеза, поднять тревогу и изолировать меня для более тщательного обследования, она все время улыбалась и говорила странное…

«…А эмпат вообще конкретно мешал мне работать». — «Бойцу». — «Что — бойцу?» — «Эмпат мешал работать бойцу».

Неужели она все видела, но специально ничего не предприняла? Почему?

Я уже подошел к кабинету и протянул руку, чтобы открыть дверь, НО замер, вдруг пораженный мыслью: а что, если это ловушка?

В этот момент дверь открылась, и я едва успел отпрянуть, Чтобы не получить ею по лбу. На пороге стояла Марина.

— Здравствуйте, Кораблев, — сказала она и посторонилась, Пропуская меня внутрь. — Проходите, я вас жду.

Путь к отступлению был закрыт. Забыв поздороваться, я Молча прошел в кабинет. Марина захлопнула за мной дверь. В замке дважды щелкнул ключ. Я обернулся и взглянул на психолога — сегодня она не улыбалась.

— Прошу! — психолог открыла дверь в маленькую комнатку, Изолированную от остального кабинета звуконепроницаемым материалом.

— Здесь точно нет ни камер, ни жучков — я проверяла.

Она указала на кресло возле небольшого аппарата с нейроконтактами, а сама села на стул напротив. Рядом, на табуретке, стоял инфоком.

Что тут диагностируют, черт его разберет, но ясно, что если она меня сейчас здесь пристрелит, никто не услышит. Я сел на предложенное место, ожидая чего угодно. Тело напряглось, словно внутри сжалась пружина, готовая при малейшей опасности мгновенно распрямиться.

Полагаю, к сегодняшней нашей встрече вы уже вполне осознали свое новое состояние и, учитывая его возможности, наверняка догадались, что я еще в прошлый раз поняла, что с вами происходит.

Я молчал, вглядываясь в ее лицо — не провоцирует ли?

— Да бросьте, Кораблев, расслабьтесь! Если бы я хотела о вашем… м-м-м… вашем метаморфозе, — она зачем-то продолжала старательно избегать слова «синтез», — поставить в известность службу безопасности, я бы уже это сделала. — Тут она наконец-то улыбнулась.

— Отчего ж не поставили? — спросил я. Голос прозвучал как-то по-новому, немного хрипло, но жестко и уверенно. Это был голос моей новой личности, который я еще ни разу не выпускал наружу, изо дня в день прикидываясь своими бывшими субами.

— Я хочу вам кое-что показать, Кораблев.

Она тронула инфоком, выводя его из режима ожидания, и быстро набрала на клавиатуре несколько последовательностей каких-то символов, вероятно, то были пароли, с изнанки виртэка плохо видно, но похоже, она входила в какую-то базу. Потом появилось чье-то фото и вроде текст.

— Экран! Развернуть на сто восемьдесят градусов! — скомандовала Марина, и я увидел смотрящее прямо на меня лицо.

Черты его были мне хорошо знакомы, а вот взгляд показался чужим — холодным и безжалостным. «Кораблев Федор» — гласила надпись под снимком. А рядом шла краткая автобиография, в которой указывались мой год рождения, биологические предки, интернат, где я воспитывался до расщепления, а также полный список моих субов.

Их было ДЕСЯТЬ.

Первая строка в списке была выделена красным:

«Федор Кораблев — УДАЛЁН».

Что?! Удален?! Это как? Никогда раньше я о таком не слышал. Субов усыпляют, а не удаляют!

Так вот почему нет никаких отметок в документах и на скуловом маркере только девять позиций! Мою десятую, может быть, самую деятельную личность просто убили! Стерли, как будто ее и на свете не было, даже документы и скумар заменили!

— Разве такое возможно? — Я с трудом заставил себя оторваться от виртэка и посмотрел на Марину. — Удаление! Даже на самое краткое усыпление требуется решение суда, а тут… — Мой взгляд растерянно блуждал по экрану в надежде отыскать хоть какую-то запись по делу, что было проведено следствие и т. п. — …Ничего! Но… также… нельзя… — я потерялся в словах, не знал, что сказать.

— Можно, как видишь. Не против перейти на «ты»?

— Что? A-а… да… давай перейдем. — У меня появилось ощущение вязкости, как бывает во сне, когда пытаешься что-то сделать, но получается очень тяжело и медленно. Я словно погружался куда-то в глубь себя, проваливался, хотел что-то вспомнить, но не мог. Реальность начала уплывать.

Резкий запах шибанул в нос, мгновенно приведя меня в чувство.

— Эй-эй! Не раскисай! У нас не так много времени, — сказала Марина, выкидывая в урну пропитанный нашатырем тампон. — Я понимаю, тебе нелегко, но соберись! Нам надо многое обсудить И Выработать план действий.

— План действий?

— Федора можно восстановить. — Заметив в моих глазах недоверие, она быстро заговорила, не давая мне и рта раскрыть: — Просто послушай! Я — профи, и знаю, что говорю. Удаление — Новая технология, и суть ее в том, что субличность не стирается в Никуда, как ты думаешь, а переводится на специальный мемкристалл. Я изучала эти разработки, поверь! И знаю, как их используют, хотя эти данные, — она ткнула в экран, — не афишируют, и в открытом доступе их не найдешь.