Искатель, 1997 № 09 - [14]

— В том-то и дело, что свободный! — многозначительно бросил Рамодин.

— Ладно, не пытайся выглядеть ловеласом.

— А что это такое?

— Женя!

— Уговорил! Дай вводную.

— Я пойду на вокзал пешком. Потихонечку — полегонечку. — Фризе нарисовал на песке свой маршрут. — А ты, как тать в ночи, следом. Ты же мастер сыска. Хвост сразу засечешь. — Понял. Мне тоже пешедралом за тобой тащиться?

— Можешь на машине.

— Да ведь на двух улицах, которые ты мне здесь изобразил, — Рамодин ткнул носком туфли в песок, — одностороннее движение. Встречное!

— Точно. Это я дал маху. Сейчас будет тебе новый маршрут, — он одумался, глядя на схему. Но Рамодин разровнял песок своей узкой черной туфлей.

— Не напрягайся. Мне удобнее пешком. В это время движение редкое, слежку на машине легко обнаружить. Прогуляюсь.

Евгений заметил, как Фризе, рассеянно гладя на сухой, уже превратившийся в пыль песок, на котором только что красовался план операции, поднес ко рту стаканчик виски и сделал большой глоток. Потом еще один.

— Эй! Ты что, воду пьешь?! Хоть бы сказал, товарищ, хороши ли виски. Для тебя старался.

— Хороши, Женя.

— То-то же! А теперь скажи — как тебе передать информацию?

Морзянкой по обшивке вагона отстукать?

— Записочку черкни. И — в конверт. А конверт — проводнику.

Сейчас многие так отправляют письма. Для быстроты. Да, что я тебе объясняю?

— Соображу по обстановке. Я понятливый. Вернешься из Питера, сводишь нас с Верунчиком в китайский ресторан. Ни разу китайской кухни нс пробовал.

Погоня

В былые времена по этой дороге возможно и летали в рессорных экипажах и в пролетках с дутышами. Сейчас же, даже на стойком «запорожце», Алабин продвигался с трудом, крутил руль как на ралли, объезжая глубокие колдобины. Июльская жара не сумела высушить лужи. Немудрено-густой еловый лес обступил дорогу с обеих сторон. Лягушки в этот ранний час чувствовали себя великолепно и скакали в разные стороны, норовя попасть под колеса.

Подполковник же был настроен благостно и никого давить не хотел. Даже лягушек. И потому усердно крутил баранку.

Слава богу лес быстро кончился, дорога сбежала к реке, к широкому мосту. А за мостом уже начиналось Киевское шоссе. Переехав через мост, Василий зарулил на обочину, выключил мотор и выбрался из машины. Прямо перед ним, на высоком взгорке красовался деревянный дворец Рукавишникова. Даже строительные леса — дворец восстанавливали после пожара — не мешали представить его былое великолепие. Казалось бы — ничего особенного: два этажа, колонны по фасаду, большие окна… Но как гармонично вписался он в ландшафт, как гордо высился на зеленом холме.

«Не было бы этого дома, построил бы новый русский на этой горбушке какое-нибудь нелепое кирпичное чудовище о шести башнях, — подумал Алабин. — Для них испоганить горку-красавицу — раз плюнуть. Вот такие бы лбы и построились». Он проводил глазами черный лимузин, в котором сидели двое крепких, коротко стриженных молодца.

Автомобиль, новенький «рено» с низкой посадкой, выехал на шоссе, медленно проехал метров триста и остановился перед церковью.

«Эти, видно, еще только строятся, — решил Алабин. — Во всяком случае, гаража еще не имеют. «Он машинально обратил внимание, что черный лакированный кузов «француженки» покрыт мелкими, еще не успевшими просохнуть каплями утренней росы.

Алабин отмстил это и тут же выбросил из головы. В «конторе» на Литейном его ждали малоприятные текущие дела. Не спеша проезжая по только-только просыпающемуся селу, подполковник думал, с чего начнет, придя на службу.

Сразу же за Рождественым, за мостом через Оредеж, начиналось еще одно большое село — Выра, и Алабин не разгонял свой «запорожец». Если не диктовали чрезвычайные обстоятельства, он никогда не нарушал правила. По населенным пунктам ездил только с разрешенной скоростью.

За Вырой он прибавил. По привычке взглянул в зеркало заднего вида и удивился — «француженка» висела у него на хвосте.

«Неужто слежка? Может, «ведут» со вчерашнего дня, от Саблинских пещер? Непохоже. Я бы заметил».

Теперь все его мимолетные заметки свелись воедино: обильная роса на «рено». Тут дело не в отсутствии гаража. Кантовались где-то под открытым небом, поблизости от дачи шефа. (И отставной, Корнилов продолжал оставаться для него главным шефом.) Проехали стриженые ребята немного. Если бы ехали издалека, роса давно высохла. Теперь дальше. Ради чего они у церкви тормознули? На верующих не похожи, а любители старины еще сладкие сны досматривают. Так что ко мне эти стриженые прилипли»

Он еще раз посмотрел в зеркало. «Рено» держался метрах в двухстах, не отставая и не пытаясь перегнать. Возможно, в их задачу входила только слежка. Или их пугали свидетели — на этом участке дороги было много грузового транспорта.

Но вот с обеих сторон пошел густой лес, транспорта поубавилось и черная «француженка» начала сокращать разрыв. Алабин тоже прибавил скорость. Стрелка спидометра показывала сто тридцать.

Мотор от «вольво» позволял много больше, но стоял он-то, все-таки на «запорожце»! Ни аэродинамика ни ходовая часть не позволяли выжать больше. Машина просто могла рассыпаться.

«И как же мы будем жить дальше? — подумал подполковник и, достав из наплечной кобуры пистолет, сунул его за поясной ремень. — Воевать?»