Искатель, 1994 № 05 - [34]

Нас было одиннадцать человек: капитан Свенсон, доктор Бенсон, восемь членов экипажа и я. Четверо несли носилки.

Даже семьсот фунтов сверхмощной взрывчатки едва хватило, чтобы взорвать лед в том месте, где когда-то зияло широкое разводье. На площади примерно семьдесят квадратных ярдов ледовое поле раскололось на множество льдин самых причудливых форм и размеров, которые так плотно прилегали друг к другу, что в зиявшие между ними трещины невозможно было просунуть руку. Многие трещины затягивались льдом прямо на глазах.

Пройдя вдоль восточной кромки разводья, мы взобрались на самый высокий торос и, оглянувшись, увидели непоколебимый белый луч прожектора с мостика «Дельфина». Нельзя было терять ни минуты. Ветер стих, а вместе с ним улегся ледяной шторм, и сигнальный огонь можно было заметить за многие мили.

Однако долго искать нам не пришлось — полярную станцию «Зебра» мы увидели буквально в нескольких шагах от кромки разводья: три уцелевших домика, один — сильно обгоревший, и еще пять почерневших остовов. Безрадостное зрелище!

— Вот она, — крикнул Свенсон мне в ухо. — Вернее, то, что от нее осталось. Как же долго я сюда добирался!

— Да уж, дольше некуда! — ответил я. — А могли вообще никогда ее не увидеть.

Свенсон задумчиво, кивнул, и мы двинулись, дальше. До станции было уже рукой подать. Подойдя к ближайшему домику, я открыл дверь и вошел. Внутри пахло гарью, карболкой, йодом, морфием и еще каким-то отвратительным варевом из овощей с мясом, которое Роулингс старательно помешивал в котелке на маленькой печурке.

— А, вот и вы, — бойко проговорил Роулингс. — Явились как раз к обеду. Не желаете ли отведать мэрилендского цыпленка, капитан?

— Благодарю, только не сейчас, — вежливо отказался Свенсон. — Искренне вам сочувствую, Забрински. Как ваша лодыжка?

— Прекрасно, капитан, прекрасно. Плотно заклеена пластырем. — С видимым усилием он вытянул вперед ногу. — У нас здесь есть врач, доктор Джолли, он поработал на славу. А вы-то сами как? — Этот вопрос он задал уже мне.

— Прошлой ночью доктору Карпентеру пришлось несладко, — ответил за меня Свенсон. — И мы многое поняли, но об этом потом. Внесите носилки. Вы — первый, Забрински. Что касается вас, Роулингс, не надо изображать из себя великомученика. «Дельфин» в каких-нибудь двухстах ярдах отсюда. Мы доставим вас всех на борт за полчаса.

Я услышал за спиной шаркающий звук. Доктор Джолли уже был на ногах и помогал встать капитану Фольсому. Тот выглядел много хуже, чем вчера.

— Капитан Фольсом, — представил его я. — Доктор Джолли. А это — капитан Свенсон, командир «Дельфина». Доктор Бенсон.

— Вы сказали, доктор Бенсон, старина? — спросил Джолли, подняв бровь. — Честное слово, если уж здесь, у черта на рогах, столкнулись лоб в лоб трое врачей, значит, дело, и впрямь табак. Ну да ладно, капитан. Ей-богу, ребята, мы так рады вас видеть!

Свенсон взглянул на пол, где вповалку лежали люди, отличавшиеся от мертвецов только тем, что изо рта у них чуть заметно шел пар. В них еще теплилась жизнь. Обращаясь к капитану Фольсому, он сказал:

— Мне просто не хватает слов передать, как я вам сочувствую. Все это ужасно!

Фольсом пошевелился и что-то пробормотал. Но мы не разобрали что. Его сильно обожженное лицо было почти полностью забинтовано, он жестоко страдал от боли, не прекращавшейся ни на мгновение. Фольсом являл собой жалкое зрелище.

Я обратился к Джолли:

— У вас остался морфий?

— Нет ни одной ампулы, — устало проговорил Джолли. — Я уже израсходовал упаковку, целую упаковку.

— Доктор Джолли работал не покладая рук всю ночь, — слабым голосом заметил Забрински. — Восемь часов кряду. Вместе с Роулингсом и Киннэрдом. Они ни разу не присели.

Бенсон полез в свою аптечку. Заметив его движение, Джолли вымученно улыбнулся — мне показалось, что он выглядит много хуже, чем вчера, когда я видел его в последний раз. Тогда он был исполнен силы и энергии. И вот, проработав восемь часов без передышки — за это время он даже умудрился наложить гипс на лодыжку Забрински, в этих-то условиях! — Джолли и сам едва держался на ногах. Он оказался отличным доктором — честным, верным клятве Гиппократа и теперь имел полное право на отдых.

Джолли медленно нагнулся, чтобы поудобнее усадить Фольсома. Я взялся ему помочь. Он вдруг припал спиной к стене, весь обмяк и сполз на пол.

— Простите, — выдавил он. Его обмороженное лицо искривилось в жалком подобии улыбки. — Бедный хозяин…

— Бросьте, доктор Джолли, предоставьте теперь действовать нам, — спокойно остановил его Свенсон. — Скажите только, все ли пострадавшие транспортабельны?

— Не знаю. — Джолли протер рукой налитые кровью слезящиеся от копоти глаза. — Правда, не знаю. Один или двое из них так и не приходили в сознание с прошлой ночи. Здесь такой холод, что они, похоже, схватили воспаление легких. Холод и на здорового человека действует убийственно, не говоря о тяжелораненых. Девяносто процентов своей энергии человек тратит не на борьбу с болезнью или инфекцией, а на то, чтобы выработать тепло.

— Успокойтесь, — сказал Свенсон. — Значит, перенести всех за борт за полчаса нам не удастся. Кого нужно забрать в первую очередь, Бенсон?