Искатель, 1994 № 05 - [3]

«…Шестьдесят часов минуло с тех пор, как мир потрясла весть о бедствии, постигшем дрейфующую полярную станцию «Зебра», единственную британскую метеорологическую станцию в Арктике. Слабый сигнал бедствия с «крыши мира» принял радиолюбитель из норвежского города Бодо, знающий английский.

Из другого сообщения, которое меньше суток назад принял в Баренцевом море английский траулер «Морнинг стар», явствует, что в результате пожара, случившегося на складе горючего рано утром во вторник и уничтожившего почти всю станцию, уцелевшие люди оказались в крайне отчаянном положении. Запасы горючего и провизии полностью выгорели, и есть все основания полагать, что оставшиеся в живых полярники не смогут долго продержаться при температуре ниже двадцати градусов — минус пятьдесят по Фаренгейту, — которая, судя по свежим метеосводкам, установилась в этом районе в последнее время. Сведений о том, остались ли целы сборные домики, в которых жили участники дрейфа, не поступило. В течение последних тридцати часов дальние сверхзвуковые бомбардировщики американских, британских и русских ВВС вели с воздуха поиск затерявшейся во льдах станции. Но, поскольку точное местонахождение «Зебры» неизвестно, а в Арктике в это время года — полярная ночь и крайне неблагоприятные погодные условия, обнаружить станцию не удалось, и самолеты вынуждены вернуться.

Единственная слабая надежда на спасение для оставшихся в живых — подводная лодка «Дельфин». Но шансы на успешный результат у спасательной экспедиции явно невелики. Маловероятно, что «Дельфину» удастся пройти несколько сот миль под сплошным ледовым полем, равно как и то, что он сможет пробить лед в нужном месте, даже если будет установлено точное местонахождение оставшихся в живых людей».

— Вот и все, — Хансен отложил газету. — Дальше идет подробное описание «Дельфина». И куча всякой забавной дребедени типа того, что команда «Дельфина» — цвет элиты американского военно-морского флота.

— А с чего это вдруг вас потянуло в Арктику, док? Если в отпуск, то там не жарко, доложу я вам, — сказал Роулингс.

— Людям на «Зебре» понадобится срочная медицинская помощь. Если, конечно, они еще живы.

— У нас на борту есть свой врач, и он, как я слыхал, большой спец.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся я. — Да, но оставшиеся в живых люди могут страдать от переохлаждения, обморожения и даже гангрены. А я в этом действительно кое-что смыслю.

Мимо окна столовой пронесся джип — в свете его фар снежная круговерть казалась еще гуще и темнее. Роулингс было вскочил, потом медленно и задумчиво опустился на стул.

— Это заговор! — объявил он. — Теперь держись!

— Видал, кто к нам пожаловал? — спросил Хансен.

— Еще бы! Сам Кривоногий Энди.

— Я этого не слышал, Роулингс, — холодно бросил Хансен.

— Вице-адмирал американского военно-морского флота Джон Гарви, сэр.

— Кривоногий Энди, ишь ты! — задумчиво проговорил Хансен и подмигнул мне. — Адмирал Гарви, командующий нашими военно-морскими силами в НАТО. И чего он здесь позабыл?

— Никак разразилась третья мировая война, — объявил Роулингс. — Так что адмиралу самое время пропустить первый стаканчик мартини — и полный порядок…

— Часом не с вами ли он прилетел вечером из Ренфрю на той вертушке? — прервал его Хансен.

— Нет.

— А вы с ним случаем не знакомы?

— Никогда даже не слышал о нем.

Несколько минут прошло в бессвязной болтовне. Как вдруг в столовую ворвался порыв ветра со снегом. В распахнутой настежь двери появился моряк в синей штормовке и направился к нашему столу.

— Привет от капитана, лейтенант. Будьте любезны проводить доктора Карпентера в его каюту!

Хансен кивнул, поднялся и повел нас на выход. Снег валил уже не так сильно, кругом царила кромешная мгла, с севера по-прежнему дул ледяной ветер. Хансен двинулся к ближайшим сходням, подойдя к ним, остановился в свете прожектора и, увидев, как моряки и рабочие верфи осторожно опускают в носовой люк застропленную торпеду, повернулся и направился к кормовым сходням. Когда мы оказались внизу, на палубе, Хансен предупредил:

— Глядите под ноги, док. Здесь немного скользко.

Он не ошибся, и я, памятуя о ледяной купели бухты Холи-Лох, ожидавшей меня в случае одного неверного шага, все время был начеку. Проникнув под брезентовый навес, которым был обтянут кормовой люк, мы буквально свалились по железному трапу в теплый, сверкающий чистотой дизельный отсек, напичканный сложнейшими механизмами и контрольно-измерительными щитами. В каждом горели яркие флуоресцентные лампы.

— И вы не станете завязывать мне глаза, лейтенант? — спросил я.

— А зачем? Вы, наверное, и так все знаете. А если нет, все равно никому не расскажете — в противном случае считайте, небо в клетку на несколько лет вперед вам обеспечено.

Передняя часть центрального поста была точной копией многоместной кабины экипажа мощного реактивного самолета. Здесь, прямо напротив приборов с зачехленными градуированными шкалами, были два роговидных штурвала, похожих на авиационные, и ручки управления. Перед штурвалами стояли два кожаных кресла, на каждом, как я успел заметить, имелись пристяжные ремня. Интересно, какие трюки мог проделывать «Дельфин», коли рулевому, чтобы не вылететь из кресла, приходилось пристегиваться ремнями безопасности?!