Искатель, 1993 № 03 - [3]

Одеваясь он думал именно об этом, и из-за телефонного звонка, нарушившего привычную рутину дня, забыл почистить ногти.

Да, должно быть, именно так все и произошло, поскольку по пути к Помероям он не мог так сильно запачкать пальцы — ведь на нем были перчатки.

А на его ногти обратила внимание невестка миссис Померой, женщина, которую он предпочитал избегать. С присущей ей настырностью, она уверяла, будто профессия человека обязательно откладывает отпечаток на его внешность.

— Вот взять, к примеру, моего мужа. Ну кем он еще может быть, как не юристом? Вы только взгляните на него. А вы, доктор Фитц, от вас прямо-таки пахпет больницей.

— Но не за обедом же, я надеюсь.

— О, от этого запаха невозможно избавиться.

— Не вами не согласен. Просто вы знаете, кем он работает.

После таких слов эта невыносимая женщина окинула взглядом собравшихся и ошарашила его, Хоуга, своим высказыванием:

— А вот мы сейчас проверим на мистере Хоуге. Я, например, не знаю, чем он занимается, да и никто этого не знает.

— Уймись, Джулия, — попыталась вмешаться миссис Померой, но потом с улыбкой обернулась к своему соседу слева: — Джулия в этом семестре изучала психологию.

Ее сосед слева, Садкинс или Снаггенс… да нет, Стебинс, вот как его звали — Стебинс, спросил:

— А чем занимается мистер Хоуг?

— Это тайна. Он никогда не говорит о работе.

— Вовсе нет, — вступил в разговор Хоуг, — я просто…

— Помолчите, — скомандовала Джулия. — Я сейчас сама скажу, Так. Я представляю себе вас с кожаным дипломатом.

Хоуг вообще ничего не собирался говорить. Он считал, что какие-то темы не стоит обсуждать за обедом, а какие-то просто неуместны. Но Джулия упорствовала.

— Должно быть, вы занимаетесь финансовыми операциями. Но вполне вероятно, что вы просто агент по продаже картин или книг. А может, и писатель. Покажите-ка ваши руки.

Просьба Джулии слегка шокировала его, и тем не менее он спокойно положил руки на стол. Женщина так и подпрыгнула:

— Понятно, вы — аптекарь.

Все как по команде устремили взгляды туда, куда был направлен ее указующий перст. И конечно же, тут же увидели траурные каемки под ногтями. Ее муж нарушил тишину:

— Чепуха, Джулия, грязь под ногтями еще ни о чем не говорит. Вполне вероятно, что мистер Хоуг на досуге занимается фотографией или гравировкой. Твой индуктивный метод не выдержал бы в суде никакой критики.

— А еще называется юрист! Я-то знаю, что абсолютно права, да, мистер Хоуг?

А он не мог отвести взгляда от своих рук. Чего уж тут приятного — привлечь внимание гостей за обедом подобным маникюром. Но если бы он еще мог понять, откуда эти каемки! У него же не было ни малейшего представления о том, где он умудрился так перепачкаться. На работе, что ли? Да, скорее всего. Но чем же он, в таком случае, занимается днем?

Вот этого-то он как раз и не знал.

— Так скажите же, мистер Хоуг, что я права, а?

Он с трудом оторвал взгляд от отвратительной грязи под ногтями и едва слышно произнес:

— Прошу меня простить. — И с этими словами Хоуг поспешно выбрался из-за стола. Он зашел в туалетную комнату и, подавив позыв к рвоте, выскоблил из-под ногтей бурую грязь. Она прилипла к лезвию перочинного ножа. Хоуг брезгливо вытер его о салфетку, сложил ее и засунул в карман жилетки, потом еще раз вычистил под ногтями.

Сейчас он уже не мог припомнить, когда почувствовал убеждение, будто эта грязь — засохшая человеческая кровь. Каким-то образом ему удалось отыскать свою шляпу, плащ, перчатки с трость без помощи прислуги, потом он открыл входную дверь и поспешил выйти на улицу.

Обдумывая все это в тишине обшарпанного гостиничного номера, он пришел к выводу, что его страх был вызван инстинктивным отвращением при виде бурого вещества под ногтями. Лишь потом он осознал, что не помнит, где перепачкался, поскольку не имеет представления, где был в тот день, в предыдущий или еще раньше. Он даже не знал, какая у него профессия.

Это казалось нелепостью, но было именно так, а потому пугало вдвойне.

Хоуг решил обойтись без обеда — ему не хотелось покидать тишину гостиничного номера. Около десяти часов вечера он наполнил ванну горячей водой и погрузился в нее, чтобы расслабиться. Это помогло, и бесконечное мельтешение мыслей слегка улеглось. «Во всяком случае, — утешал он себя, — если я уже не способен вспомнить, чем занимаюсь на работе, то не смогу и вернуться к ней. А значит, не повторится и этот ужас с ногтями».

Он тщательно вытерся и залез под одеяло. Несмотря на незнакомую обстановку, ему вскоре удалось заснуть.

Хоуг проснулся от какого-то кошмара, который, казалось, был под стать нищенской обстановке комнатенки. Он даже не сразу сумел сообразить, где находится и почему, а когда вспомнил, ему вдруг захотелось, чтобы ночной кошмар продолжался. Но постепенно всякое воспоминание о сне выветрилось из его головы. Глянув на часы, он понял, что ему пора вставать. Хоуг вызвал посыльного и попросил его принести ему завтрак из кафе на углу.

К тому времени, когда завтрак принесли, Хоуг оделся и сгорал от нетерпения попасть домой. Он стоя выпил две чашки жидковатого кофе и покинул гостиницу.

Войдя к себе, он повесил плащ и шляпу, снял перчатки и по обыкновению сразу же направился переодеваться. Он тщательно вычистил ногти на левой руке и принялся за правую, когда наконец сообразил, чем занимается.