Искатель, 1993 № 01 - [47]

— Смотри, Пеппе, он истекает кровью. Камзол весь промок, а кровь все идет и идет. Святая дева! — Она увидела рану в плече и побледнела. — Скорее всего он умрет от нее, а он еще так молод, Пеппино.

Франческо шевельнулся. С его губ сорвался легкий стоп. Поднял отяжелевшие веки, и их взгляды встретились. Рука девушки продолжала обтирать влажным платком его лоб.

— Ангел красоты! — мечтательно прошептал граф, еще не понимая, на земле он или уже на небесах. Затем, придя в себя, торопливо добавил: — Ангел доброты!

Девушка не нашлась что ответить, но графу достаточно было и того, что ее щеки покрылись румянцем. Ведь она только-только покинула стены монастыря и еще не привыкла к галантностям кавалеров.

— Вы страдаете? — наконец спросила она.

— Страдаю? — В его голосе послышалось недоумение. — Страдаю ли я, когда моя голова на такой чудесной подушке, а ухаживает за мной сам небесный ангел? Нет, моя госпожа, боли я не испытываю. Наоборот, я счастлив, как никогда.

— О Господи! Как же он ловок на язык, — подал голос Пеппино.

— А, ты еще здесь, мессер шут? — Франческо слегка повернул голову. — А где Фанфулла? Его нет? Да, да, припоминаю: он ушел в Аскуаспарте с монахом. — Граф приподнялся и оперся на локоть.

— Вам нельзя двигаться, — забеспокоилась девушка, решив, что он хочет подняться.

— Нельзя, но я должен. — И, вновь подняв на нее глаза, Франческо спросил, как ее зовут.

Она с готовностью ответила:

— Я Валентина делла Ровере, племянница Гвидобальдо из Урбино.

Брови Франческо изумленно взлетели вверх.

— Наяву ли все это происходит со мной или же я попал в сказку, где принцессы ухаживают за странствующими рыцарями?

— Так вы рыцарь? — В ее глазах появилось изумление, ведь даже сквозь стены монастыря просачивались волнующие истории об этих благородных воинах.

— Я ваш рыцарь, моя госпожа, и на веки веков покорный слуга, если вы осчастливите меня такой честью.

От столь смелых слов и взгляда глаз Валентина зарделась и отвела глаза. Но ни в коей мере не возмутилась. В его речи не было наглости, а лишь то, что, как она думала, и должен говорить поверженный рыцарь даме, облегчающей его страдания. Пеппино же, знающий, с кем имеет дело Валентина, не вмешивался.

— А как ваше имя, мессер? — спросила девушка после недолгого молчания.

В глазах графа мелькнула тревога, он покосился на шута, который все еще улыбался.

— Меня зовут… Франческо. — Он тут же сменил тему разговора, пресекая тем самым ее дальнейшие расспросы. — Но скажите мне, моя госпожа, как вышло, что вы, знатная дама, оказались в лесу в компании лишь этого жалкого подобия мужчины? — Он кивнул в сторону Пеппе.

— Мои люди здесь неподалеку. Мы сделали привал на ночь. Я держу путь ко дворцу моего дяди из монастыря святой Софьи. Меня охраняют мессер Ромео Гонзага и двадцать кавалеристов. Как видите, защита у меня надежная, не считая Пеппе и фра Доминико, моего духовного отца.

Вновь наступившее молчание нарушил Франческо:

— Значит, вы — младшая племянница его светлости, правителя Урбино?

— Нет, нет, мессер Франческо. Старшая, — поправила она его.

Лицо графа помрачнело.

— Это вас прочили в жены Джану Марии?! — воскликнул оп.

Шут навострил уши, а глаза девушки изумленно раскрылись, ибо она понятия не имела, о чем идет речь.

— Что вы сказали? — переспросила она.

— Да так, ничего. — Граф тяжело вздохнул. Из-за деревьев послышался мужской голос:

— Моя госпожа! Моя госпожа Валентина!

Франческо и девушка оборотились на крик и увидели выходящего на поляну роскошно одетого мужчину. Серый, украшенный золотыми пластинками камзол, под ним расшитая золотом безрукавка, берет в тон камзолу, с пером, крепящимся пряжкой с драгоценными камнями, золотая рукоять меча. Ножны серого бархата, на которых тоже нашлось место драгоценностям. Женственное лицо, голубые глаза, золотистые волосы.

— Смотрите! — с пафосом воскликнул Пеппино. — И да лицезрейте последнюю итальянскую модель Золотого осла Апулея.

Увидев, что племянница Гвидобальдо сидит на земле, а у нее на коленях лежит голова Франческо, мужчина в отчаянии всплеснул руками.

— Святые небеса! — воскликнул он, поспешив к девушке. — Что за занятие вы себе нашли? И кто этот отвратительный тип?

— Отвратительный? — монна Валентина чуть не задохнулась от негодования.

— Так кто же он? — настаивал расфуфыренный красавец. — И что он делает рядом с вами? Боже мой! Да что теперь скажет его сиятельство? Он же сотрет меня в порошок, узнав об этом. Кто этот человек, моя госпожа?

— Разве вы не видите, мессер Гонзага? — пылко воскликнула Валентина. — Раненый рыцарь.

— Рыцарь? — фыркнул Гонзага. — Скорее бандит, грабитель с большой дороги. Как тебя зовут? — грубо спросил он у графа.

Тот чуть отодвинулся от Валентины, перенеся всю тяжесть тела на локоть.

— Умоляю вас, моя госпожа, не дозволяйте вашему смазливому пажу подходить ближе. Он так сильно надушился, что я боюсь вновь лишиться чувств.

Насмешка не осталась незамеченной. Гонзага еще сильнее распалился.

— Я не паж, болван! — Он стремительно обернулся. — Бельтраме, ко мне!

— Что вы собираетесь предпринять? — в тревоге воскликнула девушка.

— Мой долг — связать этого бродягу и доставить в Урбино.