Искатель, 1989 № 05 - [28]

— Похоже на какую-то эмульсию, но наверняка не сигнальная краска. Откуда ей взяться? В радиусе ста миль ни одного корабля… Может быть, планктон? А впрочем, плевать. Пойду, а то свихнусь от этого грохота.

На главной палубе, как раз под мостиком, двое матросов отбивали ржавчину с фальшборта и надстройки. Им было известно, что это место просматривается со всех сторон, потому они старались продемонстрировать все свое рвение.

— Уфф… Наконец-то повеял ветерок. — Болл снял свою кепку. — Погоди. Планктон, говоришь? Но если бы это был планктон, то он бы шел колонией и с обеих сторон, почему же он появился только слева за кормой?

— Любознательный. Других забот у тебя, что ли, нет?

Стук молотков резко оборвался. На мостик долетели слова одного из матросов:

— Эй ты, спятил?

Секундой позже они услышали крик.

Можно даже сказать, что крик был мелодичный. Но было в нем что-то поражающее. Призыв смерти. Счастье самоуничтожения.

Офицеры перегнулись через бортовое ограждение мостика посмотреть, что творится на палубе.

Орал один из работавших внизу матросов, белый. По-видимому, он их узнал, потому что поднял руки в знак приветствия, будто увидел самых дорогих друзей, что-то пробулькал. Хоть офицеры ничего не поняли, но почувствовали, что он хотел выразить радость от долгожданной встречи и одновременно огромную потребность поделиться с близкими людьми неожиданно обретенным счастьем.

Второй — Джервис — после минутного оцепенения отбросил молоток и подскочил к первому. Тряхнул как следует его за плечи и выкрикнул:

— Виктор, Виктор, ты что, ошалел?

Белый повернулся к негру, засмеялся ему в лицо и начал добродушно похлопывать того по спине. Джервиса это окончательно сбило с толку. Он опустил руки, а Виктор, воспользовавшись этим, отскочил и выбежал на люк третьего трюма, где начал подергиваться в каком-то немыслимом танце. Музыкой служили его собственные вопли, но уже без той безбрежной радости, скорее с грустью, меланхолией. Он выделывал на люке сумасшедшие пируэты, взмахивал руками, хватался за голову.

— Свихнулся. Разрази меня гром, свихнулся… — прошептал потрясенный Болл.

— Джервис! Держи его, лови! — Второй офицер бросился к стоящему в рубке Орланду. — За мной, на палубу! Болл — в рубку!

Они устремились вниз, но, когда достигли третьего трюма, Виктор выделывал свой демонический танец на первом.

В иллюминаторе показалась голова капитана, встревоженного необычными звуками. Увидев, что происходит, он тут же поспешил на мостик. Когда же Виктор в очередной раз увернулся от Джервиса и, не переставая вопить, начал взбираться на бак, капитан понял, что сейчас произойдет. Он передвинул рукоять телеграфа на отметку «стоп» и несколько раз дал сирену.

Джервис, Грей и Орланд достигли бака, но Виктор уже вскочил на носовую надстройку. Все трое замерли в нескольких метрах от матроса. Затем что есть силы стали кричать:

— Виктор! Виктор!

Однако никакие звуки извне не доходили до его сознания. На мгновение он повернулся лицом к судну. Опираясь спиной о флагшток, охватывал взглядом весь «Регулус». Но глаза его, казалось, видели и еще что-то, недоступное остальным. Его крик вдруг начал слабеть и наконец перешел в тихий хрип.

Грей попытался этим воспользоваться. Шаг за шагом он стал приближаться к форштевню. Не успел. Виктор повернулся к ним спиной, поднял голову, и, раскинув руки, будто собираясь взлететь, бросился вниз.

В тщетной надежде все, кто находился на палубе, подбежали к борту. В каскаде воды по обе стороны судна они ничего не увидели. Виктор исчез.

Орланд схватил спасательный круг и бросил за борт. Грей сделал то же самое с противоположной стороны.

Прозвучала сирена. Три долгих гудка, потом опять три долгих… Капитан подавал сигнал «Человек за бортом». Он выполнял предусмотренный уставом долг.

«Регулус» круто развернулся на контркурс.

Грей с двумя матросами, тяжело ступая, возвращался на среднюю палубу. Во внутреннем коридоре они прошли мимо кока. Тот как-то чудно крутил своей длинной головой.

С кормы бежали люди. Капитан и третий офицер тщательно изучали поверхность моря.

Суматоха пошла на убыль, как только люди узнали подробности. Кто-то даже произнес при спуске шлюпки:

— К черту эти игры в формальности. Виктора уже нет.

Грей принял командование шлюпкой. Они поплыли к виднеющимся спасательным кругам — единственному ориентиру.

Целый час кружили вокруг да около. У Грея начали слипаться глаза: от невысыпания и нестерпимого блеска океана. Солнце припекало все сильнее. Через час капитан распорядился поднять шлюпку.

Машина вновь заработала. «Регулус» лег на старый курс, сто сорок четыре градуса. Когда Грей вернулся на мостик, капитан уже ушел к себе. Минуло десять. До принятия вахты Грею осталось неполных два часа.

— Прилягу в штурманской, — сказал он Боллу. — Разбуди меня без одной минуты двенадцать. И ни секундой раньше. Накаркал ты со своими потерпевшими… Черный… оранжевый ворон, — пробормотал он, засыпая, склоненному над картой Боллу.

— Шеф, опять смердило.

Дерьел захлопнул дверцы холодильника и посмотрел на кока.

— Не раздражай меня, Марко. Я, конечно, не могу похвастаться таким великолепным обонянием, но в запахах тоже кое-что смыслю.