Искатель, 1989 № 02 - [42]

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Назовите одну из украденных драгоценностей, указанных в описи страхового полиса.

— Я… Я уже сказал, что не делал полную проверку.

— Одно наименование. — Мейсон поднял вверх указательный палец. — Хотя бы одно.

— Я не могу сделать этого сейчас.

— Всего одно, — настаивал Мейсон.

— Э-э… наручные часы.

— Какой марки?

— Швейцарские, очень дорогие.

— А откуда вы знаете, что их украли?

— Я их не видел… похоже, они пропали.

— Значит, вы собираетесь обратиться в страховую компанию, если полиция их не найдет? Так? — спросил Мейсон.

— Ну… пожалуй. Я занятый человек. Я не подумал…

— Так или нет? — продолжал Мейсон. — Вы потребуете страховку или нет?

— Какое это имеет значение? — спросил Колтон.

— Вот какое, — пояснил Мейсон. — В случае, если часы не украдены, а Элдер получит компенсацию от страховой компании, он будет обвинен в даче ложных показаний и в присвоении денег, и я думаю, ему это известно. Поэтому он не будет требовать возмещения страховой суммы. Мистер Элдер, я вас прошу сейчас, под присягой, назвать хотя бы одну из украденных драгоценностей.

— Я видел эту женщину, то есть ее видели, когда она рылась и моем столе, и я… я… вошел в комнату, открыл ящик, где я храню шкатулку, и… э-э… я открыл ее и понял, что большая часть драгоценностей похищена.

— А как они попали к вам?

— В основном они перешли ко мне от матери.

— Но есть и ваши собственные?

— Часы, запонки, заколка с бриллиантом, кольцо с рубином…

— Ну что ж, — сказал Мейсон. — Значит, у нас нет проблем. Давайте запишем эти вещи. Заколка с бриллиантом исчезла, кольцо с рубином исчезло, часы…

— Я не говорил, что они исчезли. Я просто увидел, что похищенное тянет примерно на пятьдесят тысяч.

— На пятьдесят тысяч, — сказал Мейсон. — Это довольно много драгоценностей.

— Да, сэр.

Элдер облизнул губы и почти умоляюще посмотрел на помощника прокурора.

— А сколько драгоценностей было в шкатулке?

— Много.

— Застрахованных?

— Да, сэр.

— А какова сумма страховки?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Выходит, у вас украли все драгоценности?

— Нет, не все… я… я же сказал, что еще не делал окончательной проверки.

— А почему? — спросил Мейсон.

— Я не осматривал всех драгоценностей… я был слишком взволнован…

— Но сейчас-то вы не волнуетесь? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Ну тогда назовите, что пропало?

— У меня нет с собой этой шкатулки.

— Вы даже сегодня были так взволнованны, что не смогли составить список украденных драгоценностей?

— Да.

— Значит, когда вы заявили, что у вас украли драгоценности на сумму пятьдесят тысяч, вы были взволнованны?

— А при чем здесь это?

— Вы были так возбуждены, что не стали даже проверять, что именно украдено, не так ли?

— Ну, наверное, вы можете сказать и так.

— Это не я, а вы так говорите, — резюмировал Мейсон. — Я просто пытаюсь обобщить ваши показания. А не будет ли правильнее сказать, что цифру в пятьдесят тысяч вы назвали потому, что у вас в памяти просто всплыла сумма страховки и…

— Возможно, и так.

— А сейчас под присягой вы бы, наверное, не настаивали и на десяти тысячах долларов, не так ли?

— Послушайте, — сказал Элдер сердито, — эта молодая женщина ворвалась в мой дом, она шарила в моем столе, моя шкатулка с драгоценностями была открыта. Кто-то случайно вошел в кабинет, испугал женщину. Та схватила эту бутылку, бросилась к окну и…

Элдер внезапно остановился.

— Какую бутылку? — спросил Мейсон.

— Бутылку с драгоценностями, — сердито ответил Элдер.

— Вы храните драгоценности в бутылке?

— Не знаю. Нет, разумеется, не храню, но свидетель, который заметил женщину, говорил, что она положила драгоценности в бутылку или что-то в этом роде… Может быть, она боялась потерять их в воде, не знаю…

— А вы видели эту женщину?

— Я видел ее после того, как она выпрыгнула в окно и побежала. Я спустил собаку.

— Значит, вы сами не можете сказать с уверенностью, что сумма украденных драгоценностей составляла хотя бы две тысячи, не так ли?

— Ну, мне кажется…

— Вы даже не знаете точно, украли ли у вас драгоценности на сумму в одну тысячу долларов?

— Я не знаю вообще, украли у меня что-то или нет, — ответил Элдер сердито. — Я просто открыл шкатулку, в которой храню драгоценности, и мне показалось, что там многого не хватает.

— Но когда вы называли сумму в пятьдесят тысяч, вы просто вспомнили сумму страховки, не так ли?

— Ну, пожалуй, можно с этим согласиться.

— Вы еще не заявляли в страховую компанию?

— Нет, сэр.

— И, если честно, — спросил Мейсон, — вы не собираетесь требовать компенсацию у страховой компании, не так ли?

— Я не понимаю, при чем здесь это. По-моему, мне необязательно сидеть здесь и выслушивать, как меня запугивают, — сказал Элдер.

— Мейсон повернулся к судье Ланкершиму.

— Вот видите, ваша честь. Я соблюдаю условия. Если бы он назвал сумму в пятьдесят тысяч, я бы согласился на залог в пятьдесят тысяч. Однако, как видите, он не может назвать ни одной из украденных вещей, а в этом случае прокурор обещал спустить мою клиентку под честное слово и вообще закрыть дело и…

— Не так быстро, — вставил Колтон. — Вы все же оказываете давление на свидетеля…

— Мне не нравится слово «давление», — сказал Мейсон. — этот человек — бизнесмен. Он знает свои права. Я только прошу его сделать прямое заявление суду. Он боится это сделать. Боится назвать хотя бы один предмет и поклясться, что эта женщина украла его, потому что не сможет доказать. Одно дело — говорить о пятидесяти тысячах журналистам, другое — доказать это.