Искатель, 1979 № 05 - [34]

Портил настроение третий спутник. Чувствовалось, что он не нравился и проводнику, хотя тот открытого неудовольствия ни разу не высказал. Спутник на привалах устраивался в сторонке, разворачивал свой узелок с продуктами. И почему-то, хотя никто его не торопил, жадно ел, запивая холодной водой жирную баранину.

А проводник молча разжигал костер, в потемневшем кумгане кипятил чай. Покосившись на Махмудбека, словно получив его молчаливое согласие, он подносил пиалу угрюмому, странному юноше.

Разве так люди ведут себя в длинной, опасной дороге! Смешной человек… так можно погибнуть, если остаться одному. Смешной… От чая отказывается.

— Как тебя зовут? — спросил Махмудбек у странного спутника.

Он испуганно замигал. Боялся, что за первым вопросом могут последовать второй и третий…

— Адхам, — прошептал он.

— Узбек?

— Да.

— Почему же ты забыл обычаи своего народа? — вздохнул Махмудбек.

— Какие? — растерянно спросил Адхам.

— Эх ты… Разве об обычаях рассказывают? Их от матери, от отца перенимают.

Адхам опустил голову.

— Я не помню ни матери, ни отца.

Махмудбек взял у проводника пиалу с чаем, выплеснул его, налил свежего, горячего.

— Выпей чай, Адхам, уже становится прохладно.

Третью ночь они провели в горах. Махмудбек чувствовал, как ноет правая нога. Его предупреждал врач опасаться сырости.

— Поселки впереди будут? — спросил Махмудбек.

— Мы их обойдем, — просто объяснил проводник. — Там сейчас много чужих людей.

Махмудбек понял, о ком говорит проводник. Но что они здесь делают, эти англичане и американцы? Проводник пнул ногой первый попавшийся камень.

— Собирают кусочки, вот от таких. От скал тоже…

Конечно, не хотелось бы встречаться с чужими людьми.

Но вместе с тем следовало взглянуть на этих геологов, на их работу. Слишком близко они подходят к границе.

— Знаешь что, — сказал Махмудбек, — пойдем через поселки.

— Хорошо, хозяин, — согласился проводник, — там дорога лучше.

К вечеру они почувствовали запах дыма, услышали далекое, приглушенное блеянье овец. У огромного валуна проводник остановился.

— Видите? — показал он камчой вперед.

Махмудбек ничего не видел.

— Что там? — спросил он.

— Человек. В руках «дурбин». — Проводник засмеялся. — Я раньше верил, что в «дурбин» можно все увидеть. Через горы… А мы сейчас так пройдем, что англичанин не заметит нас.

О силе обыкновенного бинокля проводник, наверное, слышал от памирцев. Здесь рождались легенды о волшебных свойствах «дурбина», через стеклышки которого можно увидеть даже сказочную страну. По-разному называется эта страна у язгулямцев, ваханцев, шугнанцев, сарыкольцев. Одни называют страну Шаполь, другие — Шапот, третьи — Шпал.

— Ты видел… ее? — улыбнулся Махмудбек.

— Не-е, — протянул проводник. — Я вижу очень далеко без «дурбнна». Нет такой страны…

— Она есть, — сказал Махмудбек.

— Где? — весело спросил проводник.

— У каждого своя, родная.

Проводник пожал плечами. Адхам слышал весь разговор, но даже не повернулся.

О какой стране думает он? Неужели Адхам действительно ждет той минуты, когда перейдет границу? Несколько, раз Махмудбек замечал, как он тянулся, жадно рассматривая границу, привставал на стременах.

За долгие годы на чужбине Махмудбек часто провожал людей на советскую сторону. Какой бы выдержкой и храбростью они ни отличались, но, подходя к границе, выдавали себя беспокойством. Адхам выдавал себя иначе. Казалось, он торопится из чуждого мира.

Адхам может, конечно, пригодиться. Как он старательно запоминает каждое слово Махмудбека. Пусть запоминает…

Возможно, к тому времени, когда Махмудбек спустится с гор, его молодой спутник выложит чекистам все о скрытых тропах, о становище Джанибека-кази. Пусть запоминает…

Окончание в следующем выпуске

Василий ГОЛОВАЧЕВ БЕГЛЕЦ

Рисунки Б. ДОЛЯ

Вертолет снизился до четырехсот метров и, накренившись, пошел по кругу.

— Видите желтое пятно? — спросил пилот Березина. — Это и есть Драконья пустошь; посередине — Клык Дракона.

Клык представлял собой совершенно гладкий каменный палец диаметром около сотни метров и высотой чуть выше трехсот. Палец был окружен обширным песчаным «оазисом», который с трех сторон охватывала тайга, а с четвертой ограждали пологие, израненные фиолетовыми тенями бока Салаирского горного кряжа.

— Давай вниз, — показал рукой Березин. Пилот отдал штурвал, и вертолет провалился вниз, взревев мотором у самой вершины скалы.

С трехсотметровой высоты Драконья пустошь казалась бесконечной пустыней, ровной и гладкой до удивления. Ни камня, ни кустика Березин на ней не заметил, несмотря на свой двенадцатикратный бинокль. Негреющий желток солнца над горизонтом и белесый пустой небосвод довершали картину мертвого спокойствия, царившего в природе. Счетчик Гейгера и дублирующий дозиметр Березин включил еще в воздухе, но они молчали — повышенной радиации над Драконьей пустошью не было. Но что-то же было, раз его, эксперта Центра по изучению быстротекущих явлений природы при АН СССР, послали сюда в командировку.

— Ты случайно не знаток местных легенд? — спросил Березин, подходя к краю площадки.

— Не знаток, но… алтайцы говорят — дурная здесь земля. Зверь вокруг пустоши не живет, люди тоже почему-то не селятся. По преданиям, в этих краях обосновался дракон, дыханием своим иссушающий сердца людей…