Искатель, 1979 № 01 - [13]

Постояв минуту, Сергей на всякий случай растер лицо, подбородок и, увязая в снегу, начал подниматься проложенной бульдозеристами просекой на левый берег. Подъем был не очень крутой, но бесконечно длинный, и поэтому, взобравшись на вершину пологой сопки, он остановился опять, чтобы перевести дух. Отсюда зимник серпантинной лентой бежал вниз и где-то далеко-далеко выпрыгивал на новый пологий склон. «Лыжи бы сюда!» — с завистью подумал Сергей.

— А вертолета не хочешь? — сказал вслух Сергей и с опаской посмотрел на высокое, сизым мглистым куполом уходящее в космический холод небо. За два года работы на Севере Жарков насмотрелся на такие дни, когда при ясном безоблачном небе не проглядывал ни один луч солнца и только кристаллическая мгла висела над землей. Но все это было там, на людях, когда можно было укрыться в теплом общежитии или в кабине машины, а здесь… Сергей сглотнул подступивший к горлу комок, впервые за все это время обернулся назад.

Далеко внизу лежала скованная морозом река, на белоснежном покрывале которой неровной цепочкой тянулись его следы. Далекий и оттого казавшийся серым правый берег переходил в нехоженые отроги хребта, заснеженные вершины которого сливались с падающим на них небом. И такая безысходность была во всем этом, что захотелось бегом броситься вниз и бежать туда, к людям, на базу, где можно отогреться в тепле, съесть большую тарелку жирного борща, выпить кружку вяжущего своей горечью чая.

Жарков почувствовал, как во рту начинает собираться слюна, почти наяву увидел исходящую паром миску борща.

— Однако пора и завтракать, — вслух сказал он и начал спускаться по серпентине вниз. Защищенный деревьями зимник был не так сильно переметен снегом, как открытая всем ветрам река. Когда дорога обогнула сопку с подветренной стороны, Сергей вошел в подлесок, огляделся, выискивая сушняк…

Веселые язычки пламени робко лизнули прокопченное донышко эмалированной кружки, которую Жарков прихватил с собой, медленно поползли вверх, обхватывая ее со всех сторон. Костер разгорался все ярче, и теперь уже можно было снять рукавицы, свободно вдохнуть теплого, отдающего смоляной хвоей воздуха, не рискуя застудить легкие. Сергей примостился на поваленное дерево, вытянул ноги к костру. От усталости начало покалывать в коленках и пояснице, неудержимо захотелось спать. Сами по себе начали слипаться глаза.

— Ишь барин какой! — вслух сказал Сергей и удивился звуку собственного голоса: словно кто-то посторонний произнес эти слова. — Ишь ты! — повторил он. — Этак можно и в психушку попасть.

Забулькала вода. Стараясь не пролить ни капли, Жарков снял кружку с костра, сдул налетевший в воду пепел, отхлебнул.

Отдающий костром кипяток показался необыкновенно вкусным. Сергей допил остатки, с сожалением посмотрел на жаркий костер — надо было идти дальше. Он тяжело вздохнул, натянул теплые рукавицы на руки и, не оборачиваясь на огонь, размеренно зашагал к петляющему зимнику: надо было идти споро, но и не очень быстро, иначе тридцать километров, которые остались до базы, не одолеть. Можно было «сломаться» от усталости и мороза буквально на последних метрах — это Сергей знал хорошо.

Полузасыпанная колея сползла с пологого склона утыканной одинокими деревцами сопки, вильнув в сторону, обогнула голец и скатилась в промерзшее русло ручья Первопроходцев. Ветра здесь почти не было, и только поскрипывающие где-то высоко над головами сосенки напоминали о нем. Зато снег сугробами лежал на обдуваемых ветром склонах, и Сергей вскоре запыхался, при каждом шаге проваливаясь по колено. Где-то в этих местах били подземные ключи. В пургу ключевая вода скапливалась под снежной шубой, подолгу не промерзая до конца, образуя своеобразные ловушки.

Не имея ни малейшего желания провалиться в такую ловушку, Жарков полез на склон сопки и, спотыкаясь о поваленные деревья, начал обходить опасный участок. Затем снова спустился к зимнику. Здесь снега было не так уж много, и он, наверстывая упущенное, быстро зашагал по руслу ручья. И сами собой потекли мысли о доме, Наталье, маленьком Борьке. Вспомнилось, как он бежал по этим сопкам год тому назад, когда узнал о рождении сына. Хоть и стоял тогда морозный ноябрь, но по зимнику машины еще не ходили, а из-за пуржистой погоды не летали и вертолеты. Завгар, который вместе с парнями пришел к Жаркову с поздравлениями, пытался уговорить его обождать денька два-три, но Сергей упрямо стоял на своем:

— Не, Владимир Алексеевич, представьте — ко всем бабам приходят мужья в больницу, а к Наташке нет. Обидно же ей все-таки. А пурга, кто ее знает, когда она кончится. Может и неделю мести.

Завгар смотрел в окно, за которым из-за низко нависших туч не было видно даже лесистых вершин сопок, говорил:

— Может, переночуешь хоть? Куда в темень-то? Все-таки восемьдесят километров до базы.

— А на кой она мне, эта база? — Сергей натянул торбаса, завязал сыромятные ремешки под коленками, чтобы снегу не насыпалось, притопнул ногой. — Я сейчас на лыжах прямиком через Глухариную сопку на трассу выскочу, а там любая машина моя. Вот завтра к ночи в райцентре и буду.