Искатель, 1978 № 02 - [3]
— Гляди, Курылев, — сказал я со значением, — не больно активничай, это тебе не на политзанятиях.
Он как-то странно посмотрел на меня, будто я ему бог знает какой красивый комплимент выразил. И сказал непонятное:
— Я все-таки думаю: тебе можно доверяться.
— Давай, давай…
— На, — сказал он и вынул из кармана сложенную старую газетную вырезку.
— Что это?
— Прочитай.
Я развернул газету и прочитал заголовок:
«…Северный ветер гнал навстречу тысячи белопенных, невидимых в темноте волн…»
Я сразу подумал: как это автору удалось разглядеть в темноте белопенные волны, раз, по его утверждению, они были невидимы, но решил отложить пока критический разбор.
«…По-разбойничьи свистели ванты, и брызги пулеметными очередями били по стеклам рулевой рубки. Ночь укутывала море, помогая сейнеру незаметно приблизиться к занятому врагом берегу.
Их было шестеро. Тесно, плечо к плечу, стояли они а рубке, всматриваясь в темноту. Никто не боялся врага, боялись с полного хода врезаться в прибрежные камни, погубить сейнер и тем сорвать выполнение боевой задачи. Задача была непроста: снять с камней потерпевший аварию торпедный катер и доставить его на базу. За неделю до этого катер был атакован фашистским самолетом. Отбивался как мог. Сильно поврежденный, уходя от бомб, приблизился к берегу и здесь потерял управление.
— Как снимать-то будем? — спросил молодой матрос Коля Переделкин. — На шлюпке в такую погоду не больно походишь.
Ему никто не ответил. Еще надо было дойти, да чтобы немцы не обнаружили, а уж тогда думать о том, что делать. Но берег был где-то близко, и вопрос становился актуальным.
— Начальство знает, — попытался отшутиться единственный кадровый моряк в команде Алексей Попович, суровый парень с багровым ожогом в половину лица.
Все посмотрели на командира спасательной группы — молоденького лейтенанта Михеева. Но он отмолчался.
— Может, и вплотную подойдем, — послышалось из темного угла рубки. — Там глубоко. Бухту отсекает каменная гряда. Скорей всего на ней и засел катер.
— Нам бы рядом не сесть…
— Погоди, — заинтересовался Михеев. — Ты что — знаешь бухту?
— Я там служил. На погранзаставе.
Это был Иван Курылев, человек молчаливый и в чем-то загадочный. Таких угрюмых на море не любят.
Но Курылев носил зеленую фуражку, какой не было ни у кого на базе, и это заставляло относиться к нему с почтением.
— До гряды глубина большая, не то что сейнер, крейсер подойдет. А за ней мелковато, дно видать. Купались мы в той бухте…
— А гряда сплошная? — спросил Михеев. — С берега до катера можно добраться?
— Если знать подводную тропу. По грудь в воде…
— А подходы, к бухте?
— Один подход — дорога от Приморского. Вокруг обрывы — не подступишься. А дорога хорошая, хоть и крутая.
— Значит, если ее перекрыть?…
— Если перекрыть, то можно хоть чаи распивать на гряде. Никто не подойдет.
— Отлично! — воскликнул Михеев. — Вот ты и пойдешь в охранение. Возьмешь Переделкина с «дегтярем» и прикроешь.
— С «дегтярем» я и один прикрою. Если еще гранат.
— Зарублено! — сказал Михеев, Это было его любимое словечко, вроде быть посему. — Значит, главное — подойти к катеру. Гляди, капитан, теперь все от тебя зависит.
И тут все услышали близкие ухающие звуки. Толкая друг друга, выскочили на мостик. Это ухал прибой. Скоро равномерная тьма ночи стала словно бы пятнистой — то густо-черной, то серой.
— Камни, — сказал Курылев. — Теперь ясно, где мы. Давай влево.
На самом малом сейнер прошел вдоль берега.
— Вот она, гряда.
Справа, совсем близко, прыгали буруны над камнями. Но катера не было видно.
— Может, его немцы сняли? — послышались голоса.
— Может, утонул?…
— Да вот же он! — неожиданно крикнул Алексей, в волнении потирая обожженную сторону лица, словно она у него чесалась.
Катер меньше всего походил на боевой корабль. Затопленный по самую палубу, с развороченной взрывом рубкой, он был как один из камней, обступивших его.
— Нда, — сказал Коля Переделкин. — Спасать-то нечего.
— А знаешь, какие там двигатели? — напустился на него Алексей. — Моторесурса не отработали.
— Ну сдернем, — не унимался Коля. — Так ведь он тут же и потонет. Дыр в нем…
— Нету дыр, нету! Есть одна, так я ее бушлатом затыкал…
— Ты?!
— Я, кто же еще? Думаешь, чего мы сюда поплыли? Мне в штабе аэрофотоснимок показывали. Я и сказал, что катер целехонек, спасти можно…
— Тихо! — приказал Михеев. — Берись за багры, ребята. Гробанет волной, сами тут останемся.
Они подтянулись к катеру, пришвартовались понадежней. Курылев скинул шинель, быстро и ловко замотал в нее гранаты, получившийся толстый жгут повесил себе на шею, взял дегтяревский пулемет и перепрыгнул на соседний камень. Затем он сполз с него в воду, которая оказалась ему по грудь.
— Я буду тут, на дороге! — крикнул Иван и пропал в темноте.
Это были его последние слова…»
«Нда, вот тебе и новичок Курылев, — подумал я, отрываясь от газеты. — Выходит, вовсе не случайно попал он в Приморское, как все мы, бедолаги. Было ясно, что пойдет он по дворам спрашивать о другом Курылеве, который кем-то ему приходится. Непонятно только, чего он до сих пор ждал. Ведь уже месяц на заставе. Почему не рассказал? Начальник заставы, конечно, поддержал бы. Я-то его знаю, изучил за два года службы. Он нас изучил, а мы его. Уж он-то не упустил бы случая лишний раз повоспитывать нас на таком необычном деле, как разматывание этой истории с Иваном Курылевым. Всю заставу можно поднять на ноги, а Игорь таится. Почему?…»
