Искатель, 1976 № 04 - [8]

— Нам необходимо что-то предпринять… Погоди… у меня как будто есть идея. Ты говорил, он элегантен? Оденься получше и сходи с ним в «Доре». Мы с Анастасией будем сидеть на террасе. Для приличия возьмем с собой молодого Стефанопулоса.

— К чему эта затея?

— Пока еще не знаю, но вместе с Анастасией мы что-нибудь придумаем…

* * *

Сообщение Х211 начальнику политической полиции, копия господину министру внутренних дел:

Карнеадес — враг греческой революции, которого нужно уничтожить, если мы хотим покончить с нашими либералами, интеллигенцией и коммунистами. Он дисциплинирован, умен и осторожен. На назначенную встречу пришел минута в минуту. Я нарочно опоздал на восемь минут. Когда я появился, он собирался уходить. Это показывает, что к правилам подполья он относится очень серьезно. Другие заговорщики — из либеральных и студенческих кругов — относятся к этим правилам с пренебрежением. В сравнении с ними К. — типичный заговорщик ленинской школы, и можно быть уверенным, что вся его группа действует по этим же принципам. Тем не менее, в мою ловушку К. попался. Во время встречи на улицах было безлюдно, и фотографии вышли первоклассные. Снимки прилагаются. Пока разговора о планируемой К. акции не было. К. постоянно прощупывает меня. Мне не удалось услышать от него ничего, что могло бы помочь нам во время его допроса.

Опыт двух предыдущих встреч заставляет меня отказаться от преждевременного «хирургического» вмешательства. Я прошу в этом отношении поддержки руководства. Шеф местной полиции безопасности склоняется к тому, чтобы арестовать К. во время одной из ближайших встреч или вести за ним постоянную слежку. Я считаю, что мы тем самым рискуем потерять шанс разгромить всю организацию одним ударом. Более чем сомнительно, что те методы, при помощи которых мы вырвали признание у Галиноса, подействуют и на К. Тактика не торопиться, а шаг за шагом завоевывать доверие К. представляется мне предпочтительнее. Но для этого требуется абсолютное невмешательство здешней полиции. Прошу вас принять решение по этому вопросу и дать соответствующие распоряжения.

Это сообщение передается мной по радиостанции полиции. Если дирекция политической полиции разделяет мнение местной полиции, К. можно арестовать завтра. По получении приказа из Афин я за час до встречи с К. проинформирую шефа местной полиции безопасности о месте встречи.

* * *

Закончив отчет, Галинос перечитал его и остался не вполне доволен: отдельные формулировки могли разозлить начальство. Правда, сердца афинских господ бились в унисон с господами из служб безопасности Соединенных Штатов, но постоянные упоминания о «греческом разгильдяйстве» вызывали неудовольствие. Отрицать это «разгильдяйство» было трудно, но особенно бросалось оно в глаза тем, кому повезло и кто имел счастье пройти школу точности и обязательности в специальных школах США. А они, в свою очередь, чувствовали себя призванными довести до конца то дело, которое громыхающие полковники называли «греческой революцией».

О некоторых «окнах» в своем отчете Галинос не беспокоился. Было бы нелепо уведомлять господ из Афин о том, что их лучший специалист Х211 не избежал ошибок. Тем более незачем ставить их в известность, что Х211 хочет «поправить свое скромное жалованье» за счет инъекций из кассы господина Мэрфи. Господа из Афин тоже получали подобное «вспомоществование», но ЦРУ любило таинственность и предпочитало, чтобы правая рука не знала, что делает левая.

Итак, завтра у кинотеатра «Титан».

* * *

Когда Карнеадес минута в минуту появился у «Титана», Галинос уже ждал его. Вообще-то Карнеадес предполагал переговорить с курьером в кино. Публика там вечно щелкает орешки, шуршит обертками от конфет и мороженого, входит и выходит, — словом, обстановка подходящая. Но он договорился с Дафной…

На сей раз Галинос всецело положился на Карнеадеса: ему, дескать, все равно, куда идти. «Доре» было кафе для состоятельных гостей. Здесь встречались молодые интеллигенты Салоник. Раньше в кафе собирались для жарких политических споров, теперь просто убивали время. Карнеадес заметил, что женщины уже заняли столик, и выбрал место недалеко от них. Галинос счел, что заказ должен сделать он, и спросил большую бутылку «коккинелли». Сегодня многое для него должно решиться. Шеф полиции безопасности сказал ему час назад, что в Афинах согласились с его, Х211, мнением. По лицу шефа было видно, как его это «радует». Поэтому надо немедленно добиться успеха, не то центральномакедонская полиция все-таки возьмет ведение дела в свои руки. И тогда его афинское начальство будет посрамлено. Ясно, на ком они тогда сорвут зло. Они и так не очень-то к нему мирволили: ему повезло, он на казенные деньги учился в Штатах, а они нет. И с Мак-Дональдом, секретарем Мэрфи, вышла неприятность. Хамоватый янки всю вину за неудачу с фотографом свалил на него. Все его объяснения насчет неловкости очкастого юноши — впустую. Секретарь небрежно процедил: «Нет снимков, нет денег!» Но сегодня у Галиноса нет ни малейшего желания задобрить Мак-Дональда и заработать эти деньги. Пусть секретарь консула — на самом деле он наверняка мелкий чиновник ЦРУ — наберется терпения. На редкий товар повышается цена.