Искатель, 1976 № 02 - [73]

— Где?

— Во рту.

— Ты знаешь, среди танцовщиц я, по-моему, разглядел Сюзи.

— Кто это — Сюзи?

— Стенографистка из газеты «С добрым утром».

— Одним глазом разглядел и с такого расстояния? Ой, прости, Гарри. — Риф первый раз за все время совместной работы назвал Беркли по имени.

— Глаз-то один, зато в другом у меня телевик. И вот что я думаю. Как это во сне получаются фотографии?

— Что же тут особенного, раз ты во сне собрал фотоаппарат, значит и фотографии должны быть во сне. Вот проснешься, заплатишь штраф, посмотришь под повязку, а там пусто. Кстати, а где вчера был твой аппарат?

— В бараке. Я его прятал в подушку.

— Ах ты конспиратор!

Какой-то жук укусил Рифа за ногу. Он точно встал на раскаленный шлак. Но боль так же быстро прошла, как и возникла. Риф смотрел на звезды, и ему казалось, что они о чем-то шепчутся. Секретничают о маленьких человечках, которые на своих светлячках-корабликах перепархивают с одного места на другое, как ночные пчелы, собирая звездный нектар в свои ульи. Иногда они ссорятся. Как, должно быть, смешно это выглядит со стороны!

Они прошли довольно много. Сколько, Риф не знал, но почувствовал, что хочет спать.

— Тебе не хочется спать, Беркли?

— Немного хочется, — Беркли думал о чем-то своем. — Странно. Судя по солнцу, рабочий день уже кончился. Следовательно, пора и нам просыпаться, а мы все идем и идем. И к тому же хочется спать.

«Да странно, — подумал Риф, — во сне хочется спать». Он присел на остывающий камень у самой воды. Справа была небольшая пещерка..

«Нет, почему же странно? Ведь я же ем во сне и справляю нужду, отчего же не могу спать? А может, этот день так и запрограммирован?»

— Залезай сюда, Гарри! — Он вполз в пещерку и подал руку Беркли. Страшно болела нога. Очевидно, распространилась инфекция.

— Слушай, Гарри, мне кажется, что такой боли во сне про сто не может быть.

Беркли рассмеялся.

— А ты забыл, как месяца два назад стукнул мне киркой по бедру. Я чуть было не потерял сознание и целый сон не мог ходить.

— Я постараюсь уснуть, — сказал Риф. — Ужасно болит голова, а нога почти онемела.

— Поспи. Редактору «Сна» это не повредит. Сон редактора — лучшая реклама для читателей. А я взгляну на окрестности.

— Лучше посиди, Гарри, вдруг мне будет худо…

— Ну, ладно. Спи…

Когда Риф проснулся, Беркли в пещере не было. Он хотел покричать, но услышал голоса над своей головой.

— Достаньте мне этого второго живого или мертвого. Какие сны ему были запрограммированы?

— Девяносто шестой сложности, шеф.

— Сколько времени он у нас?

— Девятьсот семьдесят шесть дней. Он тридцать шестого поколения Марса. Предки — земляне. Доставлен с планеты партией Кристофа-невидимки.

— Катастрофа?

— Да. Версия — катастрофа. Кристоф не оставляет следов. Потом, как обычно, Утешитель снял со всех пассажиров матрицы мозга и составил для них программу сна. Кстати, они почти все работали в одной редакции.

И тут Риф вспомнил все!

Розовый Марс, Энн, марсианскую Флориду, редакцию, Беркли. Того Беркли, а не этого. Казалось, что сердце оборвалось.

Над выходом из пещерки повисли две ноги в коричневых башмаках и стали мерно раскачиваться.

Нет, это кошмар. Надо поскорее проснуться. Недаром запрещено неповиновение приказам во сне.

Нет, нет, он заболел, вот почему этот сон идет с такими отклонениями. Конечно, заболел. Завтра он во всем разберется. А может, этот остряк Френк напутал? Может, этот молодой осел заложил в сонник эмоциональную перфокарту, пробив с перепоя несколько лишних дырочек? Поэтому «Соня» и составил не то, что надо. Интересно, какие кошмары сейчас видит шеф? Френку теперь не сносить головы.

Да, но что говорили эти двое? На том Марсе не было общих снов? А на этом есть… Господи, я схожу с ума… Как болит нога… Вот так же в детстве болела сломанная ключица… Если меня на самом деле похитили эти сволочи, как теперь я доберусь на свой Марс?..

В сознании возник другой голос:

— Выйди — и ты проснешься.

— Нет, нет, успокойся, Риф, ты уснул в этой пещере и спишь. Еще спишь, а во сне тебе кажется, что ты проснулся. Сон во сне!

— Выйди, Риф, — и ты проснешься! — продолжал шептать голос с новой силой.

— Но это не сон… — Третий голос отодвинул второй куда-то вглубь. — Это другой Марс.

— Какая тебе разница. Сон — явь. Границы сна и яви стер ты. Один Марс или другой — что это меняет? Сон, явь… Все одно и то же.

— Я не хочу общих снов. Не хочу…

— Разве ты разбираешься в психоанализе лучше Шекеля?

— Но он придумал сны здесь, на этой Гее — Марсе II — Лжемарсе!

— А может быть, на Марсе I? А потом они стали на Марсе II. Или с Марса II перекинулись на всю галактику.

— Конечно, конечно, сейчас спит вся галактика. Мама рассказывала, что днем звезды спят, поэтому их и не видно… Как болит нога! Она стала коричневой, как этот ботинок-маятник.

— …Ты же сам писал статьи о Шекеле с таблетками глабуроса. Или этих таблеток не было на Марсе I?..

— Были. Но открытие Шекеля запрещено.

— Сначала — да, ты же все знаешь сам. Эта планета и есть Марс I. Жизнь есть сон, а сон есть жизнь.

— А этот разговор наверху, а эти ботинки?

— Я же говорю, что это сон во сне. У тебя опухла нога, ты бредишь.

— Конечно же, это бред. Конечно, бред. Такого не может быть.