Искатель, 1974 № 02 - [60]

Перед Эльваном встало то роковое утро, когда он, войдя в зал, впервые увидел то, что раньше было Большим Дэном. Ужасающую картину разгрома… Обрывки нервов… И над всем этим победные солнечные лучи, пробившие рассветный туман. Высокий купол, вспыхнувший подобно хрустальному… «Дэн больше всего любил рассвет», — подумал Эльван, выходя из здания Совета.

* * *

Тропинка бежала вверх, петляя в хаосе сгрудившихся скал. Собственно, можно ли было назвать тропинкой эти еле приметные следы, которые непосвященному и не заметить? Надломленная веточка самшита, едва примятый лист папоротника, гроздь дикого винограда, брошенная когда-то под ноги и успевшая уже увять, — обозначили путь. Но мудрено ли, что тропка была едва приметной, если ступали по ней только двое?..

Ухватившись за узловатую руку старой шелковицы, Эльван подтянулся. Самый трудный участок остался позади.

Диабазовые глыбы были теплы в лучах заходящего солнца. Глубоко внизу темнел каньон, утыканный игрушечными соснами.

Отсюда моря еще не было видно, но оно угадывалось. Как именно? Эльван этого, верно, не сумел бы объяснить.

Немного отдохнув, он снова двинулся в путь.

Синие отроги далеких гор кутались в облака. Одно из них настигло Эльвана, когда он переходил по упавшему стволу шумливую горную речушку.

Вот и поляна, заросшая коварным тисом, — их поляна. Эльван устало опустился на колени перед соцветием нежных изогнутых чаш, хранящих на донце прозрачную дождевую влагу.

Достаточно лишь одного глотка, маленького глотка этой прохладной жидкости… Эльван прикрыл глаза. Перед ним выплыло широкоскулое лицо Председателя. «Возможно, я был резок, но кто же мог знать? — скажет он глухо на Малом Совете. — А может, я был не прав?..»

Интересно, долго ли мучаешься, когда выпьешь? Надо было бы заглянуть в «Справочник фауны и флоры». Впрочем, не все ли равно?

Близкий смех заставил Эльвана поднять голову и вскочить на ноги: перед ним стояла Мари.

— Как Дэн? — спросила она, внимательно посмотрев на Эльвана, и вдруг стала серьезной.

Вместо ответа Эльван махнул рукой.

— Что, Эль? Он все еще не узнает тебя?

— Не то, — сказал Эльван, беря девушку за руку.

— Так что же?

— Понимаешь, основные блоки памяти, к счастью, сохранились целыми…

— Чудесно, — хлопнула в ладоши Мари. — Значит, Дэн ничего не позабыл?

— Ничего. И давай-ка лучше о чем-нибудь другом… — сказал Эльван. — Погляди, какое сегодня море.

— Погоди…

Мари опустилась на замшелый валун, обхватив руками колени. Эльван сел рядом на жесткий вереск, скрестив по-турецки ноги.

— Ты, по-моему, чего-то не договариваешь, — тихо сказала Мари, глядя в одну точку. — А! Кажется, я догадалась. Закончили этот эксперимент? Со внушением?

— Угу, — промычал Эльван, сосредоточенно жуя травинку.

— Ничего не получилось?

— Не получилось.

— Расскажи подробней, Эль, — попросила Мари. — Представь себе, что мы снова в лекционном сферозале и ты, как всегда, разъясняешь мне что-то после лаборатории. Ох, как трудно было выслушивать твои длинные объяснения… И вообще, думаешь, легко было целый год изображать самую глупую студентку физического факультета?!

— Надо сказать, что это получалось у тебя довольно успешно, — сказал Эльван. — Настолько успешно, что я всерьез подумывал отчислить тебя. Шутка ли сказать — четыре раза сдавать дифференциальные уравнения!

— В этот-то момент я и перестроилась… Но в части передачи мыслей я действительно профан. Разъясни мне, профессор, — протянула Мари тоненьким голоском.

С края скалы, на которой сидели Эльван и Мари, открывался широкий вид на море. Кремнистые уступы, истерзанные ноябрьскими штормами, глядели угрюмо и неприступно. Беспокойное море швыряло на берег ледяные волны, и отсюда, с высоты, подвижная кайма прибоя казалась живой.

— Помнишь тот клочок перфокарты, что я нашел среди обломков Дэна?

— Предсмертные стихи Дэна? «Мне бы — чтоб одно сплошное утро…» Я же их наизусть!..

— Кому они принадлежат — это еще вопрос, — сказал Эльван. — Не мог ведь Дэн ни с того ни с сего вдруг удариться в мистику? Каждые сутки я проверял все его схемы… В конце концов я отвечаю за него! Нет, это не Дэн, это кто-то чужой, враждебный.

— Чужой, враждебный… — медленно повторила Мари и слегка отодвинулась от Эльвана. — Так вот в чем дело! И ты не сказал мне ничего?! А я-то думала, ворочалась по ночам: к чему это понадобились вдруг эксперименты с внушением мыслей?..

— Пойми, Мари, я не мог. Об этом предположении знали только четверо во всей Солнечной… включая меня.

— А теперь?

— А теперь… С сегодняшнего дня это перестало быть тайной. Гипотеза не подтвердилась. Окончательно доказано, что биоволны, несущие мысли, не могут проникать сквозь магнитную стенку, подобную той, которая охраняла Дэна. Значит, это внутренняя неисправность. Чего-то я не досмотрел…

«Что же теперь будет?» — чуть было не вылетел у Мари беспомощный вопрос. Но что-то было в глазах Эльвана такое, что она сдержалась. Кажется, она понимала его.

— Знаешь, я только вчера вечером нашла время побывать в фонотеке, — громко начала Мари. — Хотелось для тебя найти что-нибудь. Я же знаю, что ты любишь… Представь себе, мне удалось раскопать несколько записей Бозио. Вообрази только: девятнадцатый век!.. Кристалльное сопрано. Блоки, конечно, сохранились чудом. Два таких больших, овальных блока, старинные. И знаешь, кто мне помог их разыскать?