Искатель, 1972 № 03 - [50]
Сыплется, сыплется земля. И летят вместе с нею цветы и листья. Неприметно вырос у дороги холмик, а на нем камень.
— Двинемся, — говорит Михайлов.
Бауэр кладет ему руку на плечо:
— Ночуем здесь…
И еще на одну ночь остаются с Гмелиным его друзья и ученики, проводившие путешественника в последний путь и доставившие в Россию его дневники и записки. А утром самый юный из них — казачок Федька не раз обернется, чтобы еще раз взглянуть и никогда не забыть той могилы.
По прибытии в Россию Михайлов и Бауэр исполнили заветы начальника экспедиции, доставили его дневники и записки в Академию наук. Вот их рапорт:
«О смерти Академика С. Г. Гмелина в плену у одного горского кавказского владетеля.[5]
В учрежденную при Императорской
Академии Наук Комиссию
студента Ивана Михайлова и
рисовальщика Фридриха Бауэра
покорнейший рапорт.
Понеже человеческие советы от части укоснели, а от части не действительны были избавить от тяжкой неволй Господина Профессора Гмелина, то он сам себя освободил и вылетел из рук варварских. Ибо как день ото дня препятствия свободы его возрастали, мучитель его, Хайдатский владелец от часу гордился и настоял на неправедные свои требования, и письменно Коменданту Кизлярскому угрожал учинить над ним какое-нибудь злодейство, если в тринадцать дней беглые его Терекемейцы или тридцать тысяч рублей денег за них не будут ему отданы. На Тереке Господина Генерала-Поручика де Медема руки множеством других неприятелей заняты были, а Комендант Кизлярский, пропустивши первый способ к избавлению его, более силы не имел, как только учтивыми письмами спросить уцмия о выпуске. Господин Профессор, печалию и отчаянием, худым и непривычным воздухом, при том бедностью и нищетою содержания и пропитания и от того приключившеюся болезнию утружденный и изнуренный, в 27 день июля сего года, в конце десятого часа по полуночи, горестным и плачевным образом скончал свою жизнь».
Через год после смерти Гмелина русские войска под командованием де Медема вторглись во владения уцмия эмира Гамзы, разбили персов и заставили их покориться.
Долгое время могила Гмелина была затеряна. И лишь в 1811 году академик Дорн, путешествуя по Кавказу, нашел могилу известного путешественника и ученого. Впрочем, об этом красноречивее всего сказал он сам в «Санкт-Петербургских ведомостях».
«Могила академика Гмелина на Кавказе.[6]
Известно, что русский академик Самуил Готлиб Гмелин был захвачен в плен в 1774 году, при переезде из Дербента в Кизляр, по приказанию Кайтакского хана, или уцмия эмира Гамзы. Несколько месяцев томился несчастный пленник в жестоком заключении в деревнях Паракайе, Меджлисе и Ахметкенте и умер 27 июля 1774 года от глубокой тоски. Хотя тотчас после его смерти оба — его спутника, студент Михайлов и рисовальщик Бауэр, были освобождены от плена и получили дозволение взять с собою в Кизляр тело и бумаги умершего академика, однако они принуждены были вследствие жаров зарыть его наскоро без всяких религиозных обрядов.
Знаменитый путешественник посещал те же самые места в Персии и за Кавказом, где был и нижеподписавшийся в прошлом и текущем годах. Гмелин пал жертвою любви к науке; его прах предан земле в отдаленной стране, и никакой наружный знак не показывал доселе места его вечного успокоения; могила его оставалась неизвестной и забытой. Возвращаясь из Персии, я решился во время предстоящего мне проезда через Дербент, если возможно, отыскать эту могилу. В Тифлисе намерение мое подкрепил г-н академик Рупрехт, который был занят тою же мыслью. Так как он, за своими разъездами в другие страны, не мог отправиться к месту гибели Гмелина, то я взял дело на себя. Мы согласились в случае удачи разысканий поставить нашему путешественнику на время скромный деревянный или каменный памятник, дальнейшее же предоставить самой Академии. Немного спустя после заключения нашего условия я побывал в Меджлисе, у одного из потомков уцмия Гамзы, Ахмета-Хана, был в горной крепости Кала-Курейш, на могиле самого уцмия, и снял с нее надгробную надпись для азиатского музея Академии наук. 21 мая нынешнего года, в Великенде я предложил господину исправляющему должность помощника кайтако-табасаркского окружного начальника Петухову и господину архитектору Гиппиусу, прибывшему со мною из Баку, попытаться найти могилу Гмелина. Разыскания их увенчались желаемым успехом. 22 мая я поехал туда сам с юнкером Мискиновым. Мы вчетвером вырезали на большом деревянном кресте, заранее приготовленном, следующие слова: «Академик Гмелин, 27 мая 1774». Один кайтак перенес крест на могилу, где я его и поставил. Если впоследствии какому-нибудь путешественнику случится спросить: кто покоится вечным сном под сенью креста так далеко и одиноко от всех, там, вблизи от проселочной дороги? — ему ответят: мученик науки — Гмелин!
Академик Дорн.
Санкт-Петербург, 25 июля 1861 года».
Николас МОНСАРРАТ
ЖЕСТОКОЕ МОРЕ[7]
ПРОЛОГ
Это длинный и правдивый рассказ об океане и двух кораблях.
Это долгий рассказ, ибо он описывает долгое и яростное сражение, самое длительное за всю войну.
Здесь пойдет речь о двух кораблях потому, что один был потоплен и его пришлось заменить другим.
