Искатель, 1972 № 03 - [4]

После разгрома фашизма Лемке пропал, спортивный клуб закрылся, и Визе переживал трудные дни. Но перерыв был недолгим. Лемке, как прежде, самоуверенный и элегантный, отыскал Визе и…

Двери распахнулись, пропуская группу юношей, которые цепочкой побежали по залу, остановились ровной шеренгой и хором крикнули:

— Добрый день, мастер Петер!

— Добрый день, мальчики. — Петер вышел в центр зала и потер коротко остриженную шишковатую голову. — А где Тони?

— Тони внизу, его задержал господин Лемке, — сделав шаг вперед, ответил один из спортсменов и вернулся в строй.

— Дежурный, проведи разминку, — сказал Петер и вышел из зала.

Он спустился на первый этаж, где по распоряжению Лемке были установлены стойка с кофеваркой и различными напитками, четыре столика и легкие удобные кресла. Старый тренер гордился, что у него в зале так комфортабельно и удобно, не надо посылать за пивом и рюмкой виски, но он не знал, что за стойкой стоял осведомитель, приставленный к Визе и его ученикам.

Визе направился к столику, за которым сидели Лемке и гордость клуба — боксер-легковес Тони… Увидев подошедшего тренера, юноша встал.

— Добрый день, мастер.

— Здравствуй, — ответил Петер и поклонился улыбающемуся Лемке, — покажи-ка лапку, мальчик.

Тони протянул левую руку, и Петер стал ощупывать сустав большого пальца: приближал руку юноши к самым глазам, разглядывал издалека, напоминая нумизмата, пытающегося определить, подделка перед ним или нет.

— Все прошло, мастер, — юноша быстро взглянул на Лемке.

— Конечно, прошло, — Лемке улыбнулся и подмигнул Тони.

— Отправляйся в зал, — Петер взял Тони за подбородок. — Разомнись. Два раунда на скакалке, три — бой с тенью и душ.

— Мастер, один раунд…

— Нет, — Петер подтолкнул юношу в спину и занял его место за столом:

— Тони! — позвал Лемке и, когда боксер подошел, протянул ему конверт.

Боксер нерешительно посмотрел на тренера, Петер почувствовал его взгляд и пробурчал:

— Спрячь, чтобы ребята не видели, и убирайся!

Тони взял деньги и ушел. Петер покосился ему вслед и нехотя повернулся к Лемке, который, добродушно улыбаясь, достал портсигар, золотую зажигалку и закурил. Жесты у него были мягкие и круглые, а руки — белые, с розовыми, как у ребенка, ногтями. Петер поднял взгляд, Лемке смотрел в окно, чему-то улыбаясь, и старый боксер обмяк: он не мог долго сердиться на человека, который поднял его, Петера Визе, тридцать лет назад.

— Ты резок с мальчиком, старина, — Лемке поправил манжеты и взглянул на часы.

— Тони ждет не балет, а ринг.

— Ты недоволен им? — спросил Лемке и слегка тронул Петера за рукав. — А мне он нравится, мальчику повезло.

— Хорошее везенье, — Петер потер голову.

— Все будет спокойно и интеллигентно. Тони начинает выступать, разъезжать по нужному мне маршруту и работать на меня. Со временем он узнает, за что получает деньги.

— Хорошее везенье, — повторил Петер, — а сейчас ты дал ему аванс?

— Нет. Мне нравится Тони, — серьезно ответил Лемке, рассматривая дымящуюся сигарету. — Я рад, что могу помочь ему устроиться в жизни. И не ухмыляйся, — он прервал себя на полуслове.

— Какого числа Тони сядет в кресло и ответит на все твои вопросы? — Петер перегнулся через стол и сжал кисть собеседника.

— Не скоро.

— Но сядет и будет отвечать, отвечать и отвечать! Как я! Затем он перестанет верить себе, — Петер облизнул сухие губы и кашлянул так громко, что буфетчик поднял голову и взглянул вопросительно. — Двойное виски и сок для хозяина, — сказал ему Петер.

— Стаканчик белого вина, — поправил Лемке. — Да, да, я выпью белого вина.

Когда буфетчик поставил стакан и отошел, Лемке коснулся кончиками пальцев руки Петера.

— Что ты думаешь о матче Дерри с Бартеном? — спросил он, поглаживая мраморную доску стола.

— Дерри трус.

— Я вложил в организацию матча большие деньги, Петер.

— Дерри будет драться, хозяин.

— Хорошо. — Лемке встал и внимательно посмотрел мимо тренера.

Петер интуитивно обернулся и увидел мужчину, который, стоя к ним спиной, разглядывал фотографии боксеров. Петер непроизвольно отметил вислые плечи, широкую спину, узкий таз и длинные ноги с чуть вывернутыми ступнями.

— Привел новичка? — спросил он. — Но ему, кажется, под тридцать.

— Ему давно за сорок, — ответил Лемке, пряча в карман портсигар и зажигалку. — Это мой партнер по поставке спортивного инвентаря. Я буду через три часа, — он тронул Петера за рукав и пошел было к выходу, но остановился и спросил: — Когда у тебя совместная тренировка с русскими?

— Должна быть вечером. Если они прилетели.

— Они прилетели. — Лемке подождал, пока Петер поднимется на второй этаж, и подошел к мужчине, который продолжал стоять у стендов.

— Свейки,[1] Римас, ты? — сказал Лемке. — Когда прилетел?

— Ночью, — Римас повернулся и кивнул на дверь.

Они вышли на улицу. Римас оглядел кремовый «мерседес» Лемке.

— Следуешь моде?

— Положение, — Лемке улыбнулся. — Прошу.

— Не люблю ездить с шофером, — Римас перешел на другую сторону и открыл дверцу старенького «ситроена».

— Домой! — Лемке махнул своему шоферу и сел рядом с Римасом. — Ты прибыл ко мне?

Римас вел машину, опираясь локтями на руль, не отвечая, не глядя на собеседника.