Искатель, 1971 № 04 - [21]

— Ух эти следователи! Человек вам все рассказывает, как на исповеди, а вы…

— Ладно, ладно… — остановил ее я. — Итак, у вас сложилось впечатление, что Танев и Медаров ненавидят друг друга?

— Еще как! Оба прямо налиты злобой друг к другу, так и кипят от ненависти… Они только ждали подходящего момента…

— Для чего?

— Чтобы свести счеты. Медаров не раз повторял, что хочет рассчитаться с Таневым. А Танев хотел найти что-то в карманах Медарова…

— Ясно, — кивнул я. — А как вы объясните, почему Медаров так быстро свернул знамена?

— Почему свернул? — удивилась Мими. — Я говорила, что он перестал приходить, но это не одно и то же. Перестал приходить он, но зачастил другой.

— Конкретнее, пожалуйста. До меня долго доходит.

— Все вы делаете вид, что до вас долго доходит. Пока не вытянете из человека все, что вам нужно. Конкретнее вам может рассказать Вера. Вы ведь были у нее? Но она небось об этом не говорила…

— А-а, пустяки, — пробормотал я с привычным добродушием, — может, так оно и лучше. С вами говорить приятнее. Ну так что же?..

Мими наклонилась ко мне:

— Как только перестал приходить Медаров, появился этот, молодой Андреев. Когда он пришел впервые, я была дома одна. «Мне нужен товарищ Танев», — говорит. «Если вы ищете товарища Танева, почему не позвонили один раз, как указано на табличке?» — спрашиваю. «Я слышал, что он в отъезде». — «А раз так, то зачем пришли?» — «Хочу узнать, когда он вернется». — «Мне это неизвестно, — говорю. — И вообще, звоните три раза, когда придете ко мне лично». И закрыла за ним дверь. А через два дня увидела, как он выходит из Вериной комнаты. «Познакомьтесь, — сказала Вера. — Товарищ Андреев, инженер-электрик…»

— Инженер-электрик?

— Что тут удивительного? — подняла брови Мими. — Инженер-электрик не такая редкость, это вам не космонавт.

— Дальше?

— А дальше ничего. Но я уверена, что его послал Медаров. Потому что только он перестал приходить, как появился Андреев. Он к Вере ходит…

— А вы что, ревнуете?

— Как же, ревную, — презрительно скривила губы Мими. — Осточертели мне мужчины.

— Разгоните их, если осточертели, — посоветовал я. — Начните с принца.

— Я так и думала сделать. Собиралась, а потом, как задумаешься… Жизнь одна, ее нужно как-то провести…

— Почему как-то? Почему не хорошо, а как-то?..

— Ах… — Мими виновато взглянула на меня. — Разве всегда знаешь, что хорошо, а что плохо?..

— То есть как так не знаешь? — удивился я, — Неужели вы этого не знаете?

— Выходит, не знаю. А вы знаете?

— Конечно. Разве вы забыли, чему учились в школе?

— Ну, в школе!.. — Мими снисходительно улыбнулась.

— Да, в школе. Самые простые истины усваиваются как раз в школе… и это не мешает им оставаться нужными истинами.

— Надеюсь, вы напомните мне некоторые из них… — так же снисходительно улыбнулась Мими.

— А почему бы и нет? Лишь бы вы этого хотели. — И я начал подчеркнуто менторским тоном: — Хорошо, к примеру, регулярно убирать в комнате, а не жить в беспорядке. Беспорядок вообще нельзя допускать ни в чем. Хорошо, когда человек умеет приятно отдохнуть, но, если отдых утомляет, это уже плохо. Хорошо, если у тебя есть настоящий друг, а не товарищ по застолью, собутыльник… Мне продолжать?..

Мими сидела, сжавшись в комок. Из радиолы все еще доносились синкопы какого-то джаза.

— Да-а… — протянул я, чтобы нарушить молчание. — Жизнь одна, говорите вы. Но одна жизнь — это не мелочь. Особенно если учесть, что другой нам не дано.

Мими молчала, не сводя взгляда со своих элегантных туфелек.

— Вы, например, уверены в своей честности, ибо не способны подсыпать кому-нибудь яду. А честны ли вы по отношению к самой себе? Думаете ли вы о яде, который пьете сами? Жоры, бутылки, драки и все такое — хорошо. А потом?..

Мими не шевелилась. Музыка затихла. Долгоиграющая пластинка крутилась на диске. Но мы не обращали на это внимания.

— Но, — сказал я, — не будем выходить за пределы расследования. До свидания!

Я взял шляпу и поднялся. Мими посмотрела на меня усталыми глазами и машинально заметила:

— Вы не выпили кофе…

— Приберегал на заключительный аккорд, — объяснил я. — Сейчас выпью. Это мой патент: подождать, пока остынет, и потом — одним махом!

Я наклонился, поднял чашку с пола и быстро продемонстрировал свой метод.

— Будьте здоровы, — повторил я, приветливо помахав рукой.

— Пока, инспектор… — послышался из-за спины ее слабый голос.

(Окончание в следующем выпуске)

Перевел с болгарского Ф. ЕВГЕНЬЕВ

Уильям ТЕНН БЕРНИ ПО КЛИЧКЕ ФАУСТ

Рисунки Б. ДОЛЯ

Фаустом прозвал меня Рикардо, а что это значит, я сам толком не знаю.

Так вот, сижу я, значит, в своей крохотной конторке — шесть футов на девять. Читаю объявления о распродаже списанного госимущества. Пытаюсь смекнуть, на чем можно заработать доллары, а на чем — головную боль.

Тут дверь конторы отворяется. И этот мозгляк с грязным лицом, одетый в запачканный летний костюм, заходит в мою контору и, откашлявшись, предлагает:

— Двадцать долларов за пять не купите?

— Что-о? — спросил я, вытаращив на него глаза.

Он переступил с ноги на ногу и опять откашлялся.

— Двадцать, — пробормотал он. — Двадцать за пять.

Под моим взглядом он потупился и уставился на свои ботинки. Это были отвратительные, грязные ботинки — такие же отвратительные и грязные, как и все, что было на нем.