Искатель, 1969 № 05 - [9]
Кругляк поспешно сунул руку в карман, но Ива уже успела перебросить двустволку в руках и теперь держала под прицелом и Кругляка и Оксану.
— Не брыкаться — стреляю без предупреждения! В патронах картечь.
— Погодите! — выкрикнул Кругляк.
— Молчать! — лицо Ивы передернула злая гримаса, глаза возбужденно заблестели. — Руки за спину!
Она, пятясь, отошла в дальний угол, и теперь ее отделяли метра три и от Оксаны и от непрошеных гостей.
— Оксана, свяжи им руки. По очереди одному и второму — эта дылда сейчас тоже очухается, — Ива ткнула стволом в Северина.
— Веревок нет, — Оксана нерешительно топталась на месте. — Ивонько, хочу тебе сказать…
— Перестань болтать. Делай что приказано. Скрути простыни жгутом и вяжи!
Кругляк беззвучно шевелил побелевшими губами, но заговорить не решался. Он по опыту знал, как опасно связываться с такими вот психами, которые сперва нажмут на спусковой крючок, а потом начнут выяснять, в кого стреляли.
Оксана послушно спеленала его и Северина. Делала она это медленно, оттягивая время, и Иве снова пришлось подстегнуть ее злым окриком.
Не спуская глаз с «гостей», Менжерес достала из полевой сумки Кругляка свой браунинг, взвела курок. Только после этого отложила двустволку. Каждое ее движение было точным, продуманным, экономным. По тому, как уверенно обращалась с оружием, можно было судить, что дело это для нее привычное.
Менжерес подвинула к себе чемодан. Открыла ящик стола, достала пачку денег.
Торжествуя, сказала Кругляку;
— С удовольствием помогла бы вам расстаться с жизнью, но, к сожалению, пока лишена этой возможности. Я сейчас уйду. Не вздумайте поднимать шум раньше времени. Впрочем, — на ходу решила она, — придется заткнуть вам рты и привязать к кровати. Тебя тоже, — повернулась к Оксане, — чтобы своим друзьям не смогла помочь…
Кругляк поймал ее взгляд. В нем была ненависть, он был таким колючим, что Кругляку показалось, будто он пошел босиком по битому стеклу. Он проклинал себя за то, что повел себя с этой девчонкой так беспечно.
Ива допустила только одну ошибку. Когда собирала вещи, ослабила контроль за пленниками, рассчитывая, что связаны они крепко. Оксана же спеленала Кругляка еле-еле, для видимости. И когда Менжерес, положив рядом пистолет, наклонилась над чемоданом, Оксана незаметно дернула за конец простыни, которой связала коренастого Кругляка. Тому теперь было достаточно развести с силой руки, чтобы освободиться.
Туго набитый чемоданчик не закрывался. «Помоги», — приказала Ива Оксане. Они вдвоем надавили на крышку. Пистолет лежал на полу, ближе к Оксане. Кругляк упорно смотрел на него, и Оксана, наконец, поняла, что от нее требуется. Когда чемодан удалось закрыть, она, вставая, ударом ноги отбросила браунинг в дальний угол. В ту же секунду Кругляк сбросил свои путы и перехватил двустволку.
Менжерес выпрямилась. Руки у нее безвольно повисли, она попятилась к стене. Прошептала: «Конец…»
Оксана развязывала Северина.
— Нет, начало, — сказал хмуро Кругляк. Одобрительно заметил: — Действовали вы хорошо, смело. Но по-дилетантски.
И объяснил:
— Надо было положить нас на пол, лицом вниз. И Оксану тоже — в таких ситуациях никому нельзя доверять. Опыта у вас маловато, зато злости с избытком. Очень хорошая реакция, но оружие впредь, если такое случится, выпускать из рук не советую…
— Уводите быстрее, — жалобно попросила Ива. — А то я сейчас запущу в вашу физиономию вот этим стулом…
Растерянность прошла. Осталась только безнадежность.
Оксана привела в чувство Северина, обильно распятнала зеленкой ушибы. Северин злобно шипел, ощупывая лицо. Взглянул в зеркало, и собственный вид привел его в отчаяние. Хрипло пробормотал:
— Я с тобой еще посчитаюсь, стервоза…
— Ну, ты… До очередной свадьбы заживет, — пренебрежительно бросил Кругляк. И Менжерес: — Садитесь, познакомимся по-настоящему. Вы очень удачно прошли проверку, поздравляю.
Кругляк назвал пароль…
А теперь придется возвратиться к событиям, которые произошли гораздо раньше.
Однажды поздним вечером в райотдел МГБ наведался комсомолец из небольшого села Зеленый Гай Иван Нечай. Пришел он к своему старому дружку старшему оперуполномоченному Малеванному. Нечай, как и положено солидному, уважающему себя человеку, неторопливо поздоровался со всеми за руку, передал приветы от ребят из истребительного отряда, поговорил о погоде — скоро в поле! — о том, что, наконец, прислали в их колхоз новые машины — рады хлопцы! Малеванный заварил чай покрепче, поставил на стол щербатое блюдечко с колотым сахаром. Был он в гимнастерке, надетой поверх теплого тонкого свитера: весна в этом году не торопилась, морозы крепко вцепились в март.
Устроились по-домашнему, чай пили не спеша и так же неторопливо обменивались новостями.
Как бы между прочим Нечай сказал:
— Помнишь Еву Сокольскую?
Малеванный покопался в памяти, но припомнить не смог.
— Ну, красивая такая, черноглазая. Живет в доме на отшибе, красной черепицей крытый?
— У вас в Зеленом Гае что ни дивчина, то красивая та чернобровая. Бандитов переловим — приеду свататься, — отшутился Малеванный, а сам насторожился — не такой человек Нечай, чтобы ни к тому, ни к сему судачить о девчатах. Нечай ненавидел бандеровцев и не раз доказал свою храбрость в облавах. Работал раньше инструктором райкома комсомола, потом женился на девушке из Зеленого Гая, перебрался туда, стал там секретарем комсомольской организации. Мечтал уехать осенью учиться в сельскохозяйственный институт. Подружился с Малеванным тогда, когда помогал проваливать бандеровскую операцию «Гром и пепел».
