Искатель, 1968 № 06 - [63]

— Я знаю несколько превосходных способов выведывать тайну, — сказал Фенайру, облизывая сухим языком потрескавшиеся губы. — Можно попробовать?

Дюбоск насторожился и взглянул на него.

— Это нам ничего не даст. Он выдержит любую пытку. Нет, это не способ…

— Послушайте меня! — сказал Попутай резко. — Я… мне уже надоела эта болтовня. Ты говоришь, он человек? Очень хорошо. Если он человек, то у него в жилах должна быть кровь. А ее, во всяком случае, можно пить.

— Нет, — возразил Дюбоск. — Кровь горячая. И к тому же соленая. В пищу, может быть, годится. Но в пище мы не нуждаемся.

— Тогда убей это животное и выбрось за борт!

— Этим мы ничего не добьемся.

— Чего же ты, черт возьми, хочешь?

— Я хочу задать ему хорошую трепку! — вскричал доктор, внезапно возбуждаясь. — Избить его ради потехи — вот чего я хочу! Мы должны это сделать ради нас самих, ради нашей расовой гордости. Показать ему наше превосходство, чтобы он знал, что мы его хозяева и повелители. На это дает нам право наш ум, наша принадлежность к цивилизованному обществу, наша культура. Следите за ним, друзья, наблюдайте за ним, чтобы он в конце концов попал к нам в ловушку, чтобы мы открыли его тайну и остались победителями!

Но маневр доктора не удался.

— Следить? — рявкнул Попугай. — Ладно, я тебя послушаюсь, старый пустозвон. Теперь нам только и остается, что следить. Больше я не засну ни на минуту и не буду глаз сводить с этой фляги.

На этом в конце концов все и остановились. Такое сильное желание, как жажда, у этих людей не могло долго удовлетворяться каплями. Они стали следить. Следили за канакой. Следили друг за другом. А также за понижающимся уровнем воды в фляге. Но эта напряженность скоро должна была разрядиться.

Еще одно утро встало над морем, над этим мертвым штилем, — солнце сразу запылало в тихом воздухе, без облачка на небе, без надежды в душе! Предстояло прожить еще один день в мучительной, невыносимой, медленной пытке. А тут еще Дюбоск объявил, что порция воды на каждого урезывается до половины наперстка.

Оставалось, быть может, с четверть литра воды — жалкая поддержка жизни для трех человек, но хороший глоток для одного изнывающего от жажды горла.

При виде фляги с драгоценной влагой, манившей к себе своей прохладой и зеленовато-серебристым цветом, нервы Фенайру не выдержали.

— Еще! — умолял он, протянув вперед руки. — Я умираю! Еще!

Когда Дюбоск отказал ему, он отполз и лег между тростниками, потом вдруг встал на колени и, подбросив кверху руки, закричал хриплым голосом:

— Судно! Судно!

Дюбоск и Попугай быстро обернулись. Но они увидели перед собой лишь замкнутое кольцо этой более обширной и более страшной тюрьмы, на которую они променяли свою прежнюю тюрьму, — только это увидели они, хотя смотрели и смотрели вдаль без конца. Затем они обернулись — как раз в эту минуту Фенайру припал запекшимися губами к фляге. Ловким взмахом кожа он срезал флягу, висевшую на боку у доктора… Жадно продолжал он сосать, роняя капли драгоценной жидкости…

Быстро схватив весло, Попугай одним махом уложил его на месте.

Перепрыгнув через Фенайру, Дюбоск подхватил упавшую флягу, отступил в дальний конец плота и глядел на Попугая, который стоял против него с налитыми кровью глазами, широко расставив ноги и тяжело дыша.

— Никакого судна нет, — сказал Попугай, — и не будет! Мы погибли. И только благодаря тебе и твоим подлым обещаниям мы очутились здесь. Ты, доктор, — лгун, осел!

Дюбоск отвечал спокойно:

— Посмей только хоть на шаг приблизиться ко мне, и я размозжу тебе голову флягой!

Они стояли друг против друга, сверля один другого глазами. Лоб Попугая собрался в морщины от напряжения.

— Подумай хорошенько, — начал Дюбоск с некоторой высокопарностью, — зачем нам драться? Мы — люди разума. Мы переживем эту беду и выйдем победителями. Этот штиль долго не продержится. Кроме того, нас осталось теперь двое, и воды нам хватит.

— Это верно, — кивнул Попугай. — Совершенно верно. Фенайру любезно оставил нам свою часть. Наследство, а? Замечательная идея! Ну, так вот, свою долю я хочу получить сейчас!

Но Дюбоск еще попытался уговорить его.

— Сию минуту давай мою долю! — неистовствовал Попугай, наступая. — Потом мы посмотрим! Потом!

Двктор улыбнулся жуткой, слабой улыбкой.

— Ладно, так и быть.

Не выпуская из рук фляги, он достал наперсток и схватил его своими цепкими пальцами, ни на минуту не сводя взгляда с Попугая.

Налив полный наперсток, он быстро протянул его Попугаю, и, когда тот опрокинул содержимое в рот, он наполнил его еще и еще раз.

— Четыре, пять, — считая он. — А теперь все.

По после пятого наперстка Попутай вдруг схватил Дюбоска за руку и так прижал ее к боку, что тот стоял перед ним совершенно беспомощный.

— Нет, не все! Теперь я сам возьму остальное. Ха, умник! Наконец-то я тебя одурачил!

Бороться Дюбоск был не в состоянии, да он и не пытался. Стоя перед Попугаем с улыбкой на губах, он выжидал.

Попугай схватил флягу.

— Побеждает тот, кто лучше приспособлен к жизни, — сказал он. — Очень хорошо сказано. Ты прав, доктор. Тот, кто лучше приспособ…

Губы его еще двигались, но звука не выходило. Выражение необыкновенного удивления появилось у него на лице. Минуту он еще стоял на ногах, покачиваясь, и затем грохнулся, подобно огромной игрушке на шарнирах, у которой внезапно перерезали шнур.