Искатель, 1967 № 03 - [5]

— Так чего же ты ждешь? — спросил Королев.

— Тебя, — на тренировках Федор как-то незаметно для себя переходил со всеми на «ты».

— Это, может, иногда и верно — выждать.

— Почему?

— Характер раскрывается в первом броске. Вот ты ногу правую подтягиваешь. Хитришь. Не выйдет.

Но Федор уже бросился. И неожиданно почувствовал, что не упал, а сильные руки подкинули его. Потом удар по ногам снизу вверх, он перевернулся, шлепнулся на спину, тяжелая ладонь Кузьмы опустилась ему на горло.

— Как выйти? — спросил Федор.

— Думай. Пять секунд. Двадцать один, двадцать два…

Федор схватился пальцами за предплечье Кузьмы и, изогнувшись, освободил шею, вскочил.

— Правильно догадался, — похвалил Королев. Он и сделал-то всего четыре движения и продолжал лежать на боку, с улыбкой глядя на запыхавшегося Федора. — Безоружный человек, Федор, порой бывает вдвое сильнее вооруженного финкой. Вооруженный словно однорукий, и все его внимание — на ноже, на палке. Но есть люди, которые в драке не забывают и о второй руке. Тренированные, спортсмены. Таких надо разгадать по стойке, по первому движению.

Присев, Федор шмыгнул носом.

— И про пчел вы знаете и про это…

— Был у нас до младшего лейтенанта Русских другой командир. Из пограничников. Лихой. Вот он учил нас. Это только так говорят, что на фронте люди погибают… И могилы вроде бы не найдешь. Нет. Тот, который воевать умел, не сгинет. Трое нас, старых, в группе захвата осталось. Но помним всех. Ты тоже будешь знать. А фашист это чувствует на своей шкуре.

— Федор! — послышался голос младшего лейтенанта.

В тот же миг Федор оказался на ногах, а Русских как бы замахнулся на него ножом:

— Ну-ка…

Схватив руку Русских, Федор дернул ее на себя, но младший лейтенант дал подножку, и они оба покатились по траве.

* * *

Время подкатывало к полуночи, но спать разведчики не ложились. Ждали младшего лейтенанта. Его вызвали в штаб сразу после обеда, и он до сих пор не возвращался.

Наконец пришел Русских. Он присел к столу, вынул из планшета карту.

— Подсаживайтесь. А ты, Федор, в первую очередь. Вернулись на знакомые тебе места. Или хвастался тогда?

— Когда я хвастался? Я — по правде. Будто не знаете, товарищ младший лейтенант. Зачем же вы…

Командир разведчиков сдвинул фуражку на затылок.

— Федор, не ной. Загундил… Чирий! Садись.

Разведчики расселись.

— Задача — наблюдение.

Русских принялся объяснять задачу. Из сказанного Федор понял прежде всего, что фашисты начали усиленно укреплять оборону. Это становилось ясно еще в прошлый раз, когда они наткнулись на новые огневые точки. Но появилось еще порядочно. Их-то и следовало засечь.

Очень даже знакома была карта. Такая же была у командира партизанского отряда. Одна-единственная, сильно потершаяся на сгибах, только с написанными по-немецки названиями русских сел и речек. Командир ее никому не давал… Покажет, куда идти, а карту в планшет.

— Ну-ка, что думает знаток местности, которая дальше на запад? — спросил Русских.

— Помню я эти места хорошо, — Федор подвинулся поближе к столу, взял карандаш и, не касаясь бумаги, острием грифеля повел над картой. — Вот тут — тропкой через болото. Здесь оно показано, как непроходимое. Чепуха. Есть тропка. За болотом — взгорок. Лесистый, сырой. Северный склон. Это в полутора километрах от ихнего переднего края будет. От шоссейки — три километра, от села — шесть. Но обзор со взгорка отличный, все тылы ихние должны как на ладони.

— Конечно, немцы, они дураки, — протянул Глыба.

— Не разместишь тут батареи. Подходов удобных нет.

— Очень может быть, — согласился младший лейтенант. — Фашист без дороги чувствует себя весьма неважно. Но заслон они, конечно, там поставили. Надо завтра посмотреть повнимательнее этот участок. И ночью — на ту сторону.

Федор еще некоторое время смотрел на карту.

— Отбой! Отбой! — приказал Русских.

Королев погасил чадящую коптилку, сделанную из гильзы снаряда. В блиндаже стало темно и глухо, как бывает только в подземелье. Но Федор привык именно к этой тишине. Когда же разведчикам удавалось устроиться в доме или в сарае на худой конец, он чувствовал себя беспокойно. В землянках и блиндажах он засыпал быстро и спал хорошо, без снов.

Рядом, как всегда, устроился Королев. Он тоже засыпал быстро и тихо. Дольше других ворочался самый старший по годам среди разведчиков — «тройной» Иван. Глыба часто жаловался, что Иванов во сне храпит, но Федор засыпал раньше и храпа не слышал.

Так было и сегодня.

Среди ночи Федор вскочил. Нары под ним мелко дрожали. В блиндаж донесся утробный гул.

— Это гроза идет. Гром гремит. — На плечо Федора легла рука Королева.

— Я думал, проспал.

— Ночь еще… — сказал Кузьма. Он тоже сел, порылся в карманах, зашуршал газетой, свертывая самокрутку.

— Оста-а-авишь, — попросил Лапотников.

В другом углу тоже завозились. Видно, гроза разбудила всех, Прислушавшись, Федор уловил ровный шум ливня. Потом снова ударил гром, задрожала земля. Кузьма несколько раз стукнул кресалом по кремню, раздул фитиль, прикурил. В полутьме стало видно его лицо: прищуренные глаза, пышные аккуратные усы, высокий лоб с нависшим над ним кудрявым чубом.

Отвернувшись к стенке, Федор попробовал снова уснуть, но сон пропал. В красноватом свете самокрутки мерно, через равные промежутки времени, проступала обшивка блиндажа, меркла.