Искатель, 1967 № 02 - [29]

— А вы знаете? — начал старпом.

— Я все знаю, — перебил его оператор, — куда прикажете пройти? — он прикурил новую папиросу от окурка и затянулся.

— Вы, наверно, много курите? А на лодке нельзя.

— Ничего, потерплю.

— Ну что ж, пойдемте. Старпом, играйте аврал.

Они молча прошли на лодку, и через несколько минут она мягко отошла от пирса и растаяла в пасмурной пелене…

Третьи сутки лодка находилась на позиции, поджидая идущие из Норвегии в Германию транспорты. В полдень на горизонте показались дымки каравана.

— Боевая тревога! Приготовиться к атаке!

Лодка развернулась и, выставив из воды кончик перископа, пошла на сближение.

Командир, не отрываясь, прильнул к окулярам.

— Хотите посмотреть на фашистов? — он повернулся к оператору.

— Я на них насмотрелся под Киевом. Дайте лучше пока сниму, а уж посмотрю после залпа.

— Хорошо, снимайте.

Оператор приставил к перископу аппарат.

— Ну, хватит, теперь будем действовать, — командир опять прильнул к окулярам.

— Аппараты товьсь!.. Пли!

Лодку встряхнуло, со скользящим свистом две торпеды понеслись к самому большому транспорту.

— Теперь смотрите, да быстрее, — командир отстранился, уступая место. Оператор прильнул к линзам. В ту же секунду раздался сильный грохот. Командиру показалось, что оператор что-то сказал в это время.

— Погружение! Вперед полный! Право на борт!

Через несколько минут лодка легла на грунт. Последовала команда.

— В отсеках молчать!

Где-то наверху жужжали винты катеров, ухали взрывы глубинных бомб. А здесь, в лодке, тихо сидели, напряженно прислушиваясь, люди, отсчитывая по ударам сердца медленно текущее время.

Шесть часов спустя, когда над водой уже нависли сумерки, лодка осторожно всплыла под перископ. Безбрежная гладь моря была пустынна.

Через сутки, когда подводная лодка находилась уже в другом квадрате, на горизонте снова показались дымки. Лодка пошла на сближение.

Вокруг большого транспорта суетились катера-охотники.

— Сильная охрана, очевидно, важный груз, — посмотрел помощник.

— Да, конвой солидный.

— Ничего, попытаемся прорваться внутрь, — командир отдал команду, и лодка плавно пошла вперед. Несколько раз стопорили ход и прислушивались. Два раза прямо над головой прошелестели винты катеров.

— Мы в середине конвоя. Извини, оператор, сейчас смотреть некогда.

Снова ударил, отдаваясь в отсеках, сильный взрыв.

— Ну вот и еще одного нет, — командир опустил перископ. — Погружение! Вперед средний!

Лодка легла на грунт.

— Глубина двадцать метров, плохо, если у них есть авиация, — старпом подошел к лежащей на столике карте.

С поверхности моря послышался приближающийся шум винтов. И тут же один за другим последовали несколько мощных ударов. Казалось, что прямо над головой рвутся глубинные бомбы. Лодку сильно тряхнуло. Погас свет. В кормовых и носовых отсеках раздался скрежет. Грохнуло еще, как будто с треском развалился корпус. Лодку швырнуло в сторону. Сбитые с ног люди покатились по стальному настилу…

Сколько прошло времени, никто не знал. Мертвая холодная тишина растворилась в кромешной тьме, только где-то зловеще журчала вода. Раздался чей-то стон. Потом голос командира произнес:

— Осмотреться в отсеках! Наладить аварийное освещение!

В темноте послышалась возня, мутным желтым пятном вспыхнул аварийный фонарь.

В центральном посту было девять человек. Десятый, гидроакустик, лежал на спине, лужа крови широким кругом расплывалась у его головы.

— Что с ним, боцман? — Мертв, ударился головой о тумбу.

— Вызывайте остальные отсеки. Старпом, обстановку?

Все отсеки молчали. Через несколько часов, когда уже сомнений не было, что в живых остались только эти девять, командир обратился к морякам:

— Мне нечего скрывать от вас, положение безнадежное, — он обвел взглядом сидящих вокруг людей. — Выйти наверх могут только двое. Берег недалеко, глубина небольшая. Пойдет оператор и еще кто-нибудь из оставшихся шести. Мы со старпомом не в счет. Так, помощник?

— Так точно, командир, мы не в счет.

— Воздуха очень мало, поэтому следует поторопиться, решайте сами, кто пойдет еще.

— Я тоже не в счет, — голос оператора прозвучал глухо, — я старше всех по возрасту, да и плакать обо мне некому. Все мои родные погибли, расстреляны фашистами. Да и, кроме того, я не только не умею обращаться с этой вашей штукой, — он кивнул в сторону водолазного костюма, — но и плавать-то толком не умею.

— Дорогой мой, вы гражданский человек, а мы моряки, это наша служба, — командир положил руку на плечо оператора.

— У всех сейчас одна служба. Вот и будем делать вы свое дело, а я свое. У меня еще осталась пленка. Дайте только побольше света. Весь, какой есть.

Дышать становилось все труднее. Кровь горячими волнами стучала в висках. В глазах начали рябить мелкие розовые искорки. Люди слабели. Неизвестно откуда в лодку просачивалась вода. Решили: наверх пойдут два самых молодых матроса. Начали готовить все для выхода.

— Теперь я сниму вас, каждого в отдельности, — аппарат застрекотал, — жаль, мало света. Ну, да что-нибудь получится.

Когда все было готово, документы и пленку уложили в резиновый мешок и отдали уходящим.

— Попрощаемся, — моряки обнялись. — Ну, счастливо, прощайте, братцы.