Искатель, 1967 № 02 - [11]
— Мезоскаф! — воскликйул Петя.
— Точно, — согласился Волошин, — Значит, это они кита встревожили, а не мы.
Несколько минут мы завороженно наблюдали, как где-то в кромешном мраке морских глубин, почти за полтора километра под нами, встретились владыка океанов и маленький кораблик, построенный человеческими руками.
Кашалот начал описывать круги возле мезоскафа. Тот остановился, замер.
Представляю, как все там сейчас прильнули к иллюминаторам. Наверное, волнуются: что может взбрести в голову гиганту? Пожалуй, достаточно одного случайного удара мощным хвостом, чтобы мезоскаф смяло и покорежило, как детскую игрушку.
— А не заглянуть ли к ним в гости? — пробормотал Волошин.
Петя опасливо посмотрел на него:
— Не надо, Сергей Сергеевич. Я и то беспокоюсь, не слишком ли долго мы их держим в луче. Ведь еще не проверено как следует.
— Знаю, — мрачно ответил Волошин. — Да уж больно руки чешутся. Сейчас бы мы на их лица посмотрели, а потом можно и до мозга костей добраться. Ты что, не веришь?
— Верю, — поспешно ответил Петя, — только рискованно.
— Ладно, оставь в кадре одного кашалота, — согласился Волошин. — Ах, что же ты, шляпа! Ушел! Ушел!
— Я не виноват, Сергей Сергеевич, он всплывает.
— Верно. Ну, ладно. Можешь выключать, И камеру выключи. Чтобы к вечеру пленка была вся проявлена! Скажи там, в лаборатории, я их разнесу, если не сделают.
Экран померк, стихло монотонное гудение кинокамеры. Щелкнул выключатель, и я зажмурился от яркого света.
— Пошли на воздух, — устало сказал Волошин. — Интересно, что они расскажут, когда всплывут. Ощущали как-нибудь наш луч?
Пока мы шли по коридору, Волошин выглядел таким утомленным и задумчивым, что я не решался донимать его расспросами. Но когда мы поднялись на палубу и влажный теплый ветер словно погладил нам лица ласковой, нежной ладонью, Сергей Сергеевич сразу оживился и насмешливо спросил:
— Что? Распирают вопросы? Не терпится скорее описать историческое событие, свидетелем которого выпало счастье быть нашему специальному корреспонденту? Только, чур, не слишком перевирать! И ради бога, не давайте этой главе никакого зловеще-сенсационного заголовка, вроде «Живой скелет на глубине полутора километров»!
Мы выбрали местечко на полубаке, откуда было лучше наблюдать за ныряющими китами. Они все еще продолжали резвиться возле «Богатыря».
— Признайтесь, что изображение было весьма неплохое, — ревниво сказал Волошин, закуривая сигарету и прикрывая зажигалку ладонью от ветра. — Все детали можно рассмотреть почти так же отчетливо, как отсюда, с борта корабля, верно?
— Верно, — согласился я. — А уж со скелетом было прямо фантастическое зрелище! Лучи рентгена?
— Не совсем. Наш прибор основан совершенно на ином принципе. Назовем его условно «звуковизор». Мы стараемся создать универсальный аппарат, способный делать прозрачными любые преграды. Но для каждой из них нужна своя отмычка.
— Мезоскаф всплывает! — прервал нашу беседу чей-то крик.
— Где?
— Это кашалот, не мезоскаф!
— Да не там, левее, не туда смотришь.
— И там кит.
— Нет, правда, мезоскаф.
Вода метрах в пятидесяти от «Богатыря» по правому борту вспенилась, будто закипела. Из пены вынырнула узкая стальная рубка.
Когда «Богатырь» осторожно приблизился к всплывшему мезоскафу, люк рубки распахнулся и из него до пояса высунулся Макаров. Скуластое обветренное лицо его сияло.
— Привет от кашалотов! — крикнул он. — Имели свиданьице, можно сказать, с глазу на глаз.
Волошин многозначительно посмотрел на меня и сказал:
— Ну, а о том, что вы видели, пока ни слова! Ясно?
Один из матросов со стрелы ловко прыгнул на палубу подводного кораблика и пришвартовал его к высокому борту «Богатыря». Спустили штормтрап. Первым по нему поднялся Логинов, за ним Бек, последним Макаров. Он тут же хлопнул Волошина по плечу:
— Понимаешь, как повезло! Рыскаем туда, сюда, никак не можем кашалота нащупать. И вдруг столкнулись с одним ну прямо нос к носу! Он пошел возле нас круги описывать. Проявим пленочку, сам увидишь. Потрясающее зрелище!
— Ну, а как… — Волошин неопределенно покрутил пальцами в воздухе.
— Что как?
— Вообще… погружение прошло?
— Порядок! Я же тебе рассказываю…
— И никаких… помех?..
Я-то понимал, о чем допытывается Волошин: как они себя чувствовали в мезоскафе, когда его нащупал луч локатора.
— Какие помехи? Что я, первый раз ныряю, что ли? Все прошло отлично, сеанс наблюдений выдержан полностью, а пленочку привезли такую! Увидишь — ахнешь: глазки у него маленькие, а пасть раскрыл — вот-вот проглотит! Уникальные снимки, правду говорю.
— Ладно, посмотрим, — ответил Волошин. — Только быстро тебе проявить не успеют.
— Это почему же? — возмутился Макаров. — Сейчас сам отнесу и не уйду из кинолаборатории, пока все не проявят в лучшем виде. Не хватало еще, чтобы они такую уникальную пленку запороли.
— У них уже работы вот так, — сказал Волошин, красноречиво проведя себя ладонью по горлу. — Я тоже тут неплохую пленочку успел снять, можно сказать, уникальную.
— Подумаешь, что ты тут мог снимать! Твои кадрики подождут…
— Нет, Жан, мне больно тебя огорчать, но они уже в проявочной машине. Как утверждает старая французская поговорка: «Кто опаздывает на охоту, теряет свое место». В справедливости ее тебе волей-неволей придется убедиться.
