Искатель, 1967 № 01 - [5]

— Проверьте у себя в НТО хорошенько. Если так, то это очень серьезное дело, — нахмурился Михеев и тут же спросил: — За стол уже можно?

— К сожалению, можно.

— Пишите протокол осмотра. Понятых из соседей, — сказал начальник Леониду, расхаживая вокруг стола.

Леонид добросовестно покорпел над протоколом осмотра, взял подписи у понятых и показал протокол начальнику отдела.

— Посмотрим, — сказал подполковник, пробежал глазами по строчкам, полез в нагрудный карман за авторучкой, словно ему хотелось что-то исправить, но спохватился и убрал авторучку в карман.

«Ага, горячо. В протоколе марать нельзя, это тебе не бумажка», — подумал Леонид ехидно.

И вечно он, этот начальник, исправляет. Нет в отделе бумажки, по которой он не прошелся бы пером. Верно, правда то, что про него говорят: когда-то, дескать, начальник учился в полиграфическом, но ничего из этого не получилось, и теперь он отводит душу на докладных и тому подобной литературе.

— Где же глава семьи? — пробурчал начальник, поймав иронический взгляд Леонида и пряча глаза.

Вызванный с работы глава семьи через полчаса влетел в квартиру, и из него посыпались вымученные шутки. На его взгляд, видимо, юмор должен был скрашивать жалкую роль пострадавшего.

— Ну вот. Нет худа без добра. Иначе бы я с вами и не познакомился, — нервно сказал он для начала и поспешно добавил: — Ох и ловкачи! Успели, пронюхали. Только взял из сберкассы, так сразу и пронюхали. Ну и ну, какие ловкачи!

Он боялся остановиться и потерять, несомненно, с трудом набранный тон. Так было легче. Он мчался очертя голову, как плохонький велосипедист, развивший огромную скорость. Худой пятидесятилетний мужчина с усталым лицом. Губы его кривились.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — быстро и с надеждой спросил Михеев.

— Из-за денег да кого-то подозревать? Да пропади они пропадом! — сказал Крылов с бесшабашной удалью и обвел всех печальным взглядом и при этом, вероятно, думал, что у него веселые, беспечные глаза.

— Как же — пропади? Такие деньги! — сказала его сестра подполковнику. — Да он извелся, пока их занял. У кого и по сто, у кого и по десять. Всем уже задолжали вокруг. Нет, уж вы их найдите.

— Я должен был их завтра внести. А остальное в рассрочку. На две комнаты, — пояснил инженер, сдавая позиции.

— Вот видите, товарищ Крылов, на целых две комнаты. А вы никого не подозреваете, — веско сказал заместитель Марков.

И строго посмотрел на Леонида. Он заместитель и присутствует здесь. Об этом следовало дать знать. И он дал. Теперь все это знали.

— А мне подозревать некого, — упрямо возразил Крылов.

Леонид смотрел в окно и внимательно слушал. Крылов был растерян и вряд ли годился сейчас на что-нибудь полезное. В голове у него кутерьма, и в таком состоянии действительно трудно что-либо припомнить. А важна каждая мелочь. Надо собрать все по крупице, чтобы найти матерого преступника. Вернее, преступников. То, что здесь работал не один, Леонид был уверен. У него уже родились кое-какие соображения, и он хотел их взвесить.

— Где ваша дочь? — спросил подполковник.

— В институте и пока ничего не знает.

Окно выходило во двор. Там мальчишки гоняли шайбу — прямо по сырому асфальту. Шайба не скользила, и мальчишки отчаянно толкали ее крючковатыми палками. Леонид перевел взгляд на письменный стол. Там стояла фотография девочки. Фото уже пожелтело — девочке было тогда пять-шесть лет.

— Это она? — спросил подполковник.

— Да. А теперь нет спасу от кавалеров. Трезвонят с утра. Большая стала совсем, повыше меня. Мать-то была высокая. Из-за этого роста одно расстройство. Подруги ходят на шпильках, а ей нельзя. Кавалер пошел низкорослый.

— Кавалеры, конечно, студенты?

— В основном они. Турпоходы, сопромат и эти… как их… «спидолы» — транзисторы. И все на одну стипендию. Веселые эти студенты.

— Скажите, деньги в крупных купюрах?

— По двадцать пять и все новые, — произнес инженер.

— Проверьте, вещи целы?

— Я же вам говорила. Все как одна. Просто на удивление, — сказала сестра хозяина.

Заскрипели дверцы — Леонид обернулся. Крылов распахнул шифоньер, битком набитый одеждой.

— В самом деле — все целехонько.

Михеев и Марков переглянулись.

— Опытный, мерзавец! С тряпками риск. Попасться легче.

— Хорошенько проверьте почерк. Точно ли авторы старые? — сказал Михеев Николаю Ивановичу.

«Эти знали, что брать. Желторотые, те б потянули все, не удержались, — подумал Леонид. — На тряпье-то они и ловятся».

— Мы еще с вами увидимся. Сегодня вечером, — сказал подполковник, прощаясь, хозяевам.

— А замочек и филенку мы вырежем на память. А вы уж поставьте новый, и покрепче, — подал голос Николай Иванович, он все еще возился у двери.

— Леонид Михайлыч, милости прошу в мою машину, — сказал подполковник, застегивая пальто.

Глава II. Кто они?

Серафим Петрович неуклюже втиснулся в машину. Дочернин оренбургский платок, повязанный на пояснице под сорочкой на голое тело, сильно мешал, но без него радикулит крутил острее и с платком приходилось мириться.

Радикулит он вынес из засады в студеных плавнях. Тогда подстерегали Мастера. Тот уходил на баркасе из Крыма. Это была их первая встреча, и это было давно. С тех пор радикулит, как и Мастер, стал его извечным спутником, он обитал где-то внутри, дремал в затаенном логове, и, когда, очнувшись от спячки, брался за михеевскую поясницу, подполковнику доставалось на орехи. Этот недуг был свиреп и коварен и заставал всегда врасплох.