Искатель, 1965 № 05 - [43]
…Не знаю, обиделись ли мы на слова старого философа, но все замолчали, потом перевели разговор на другие темы и разошлись согласно санаторному регламенту по своим комнатам…
Жорж СИМЕНОН
РЕВОЛЬВЕР МЕГРЭ[9]
— Вы хорошо долетели, мосье Мегрэ?
Узнал ли администратор отеля Мегрэ через двенадцать лет? Может быть, он знал его по фотографиям в газетах? Или это была просто профессиональная любезность? Или сыграло роль то, что номер был заказан Скотленд-Ярдом? Но, не дожидаясь вопроса, он протянул комиссару ключ.
— Очень хорошо. Благодарю вас.
Огромный холл, в котором в любое время дня и ночи было полно людей, сидящих в глубоких креслах, всегда производил на Мегрэ сильное впечатление. Направо продавали цветы. У каждого мужчины в петлице был цветок, и, вспомнив настроение Пайка, Мегрэ тоже купил себе красную гвоздику.
Он вспомнил, что бар находится налево. Ему хотелось пить. Он направился к стеклянной двери, которую тщетно пытался открыть.
— В одиннадцать тридцать, сэр.
Он помрачнел. За границей всегда бывает так. Какие-то вещи тебя очаровывают, другие сразу же приводят в дурное настроение. Почему, черт возьми, нельзя выпить стакан вина раньше половины двенадцатого? Он не спал ночь. Кровь приливала к голове, и от жары он чувствовал легкое головокружение. А может быть, это от качки в самолете?
В тот момент, когда он направился к лифту, к нему подошел незнакомый человек.
— Эта дама только что приказала подать ей завтрак наверх. Мистер Пайк просил меня держать вас в курсе. Могу я остаться в вашем распоряжении?
Это был человек из Скотленд-Ярда. Мегрэ нашел его очень элегантным, вполне подходящей фигурой для этого роскошного отеля, в петлице у него тоже был цветок. Только его гвоздика была белой.
— Молодой человек не появлялся?
— Пока еще нет, сэр.
— Будьте добры, последите за холлом и предупредите меня, когда он придет.
— Я предполагаю, что пройдет еще много времени, сэр, пока он дойдет до буквы «С». Насколько мне известно, инспектор Пайк направил одного из моих товарищей в отель «Ланкастер».
Номер был просторным, с салоном серо-жемчужного цвета и огромными окнами, выходящими на Темзу, по которой проходили катера вроде парижских речных трамваев с двумя палубами и толпящимися на них туристами.
Мегрэ было так жарко, что он решил принять душ и переменить белье. Он хотел позвонить в Париж, узнать новости о бароне, но потом передумал, оделся и вышел из комнаты. Номер 605 был напротив. Из-под дверей пробивался луч света, значит, там уже подняли занавески. Он хотел постучать, но услышал шум воды в ванной и, закурив трубку, принялся шагать по коридору. Проходящая мимо горничная с любопытством взглянула на него. По-видимому, она рассказала о нем в служебной комнате, потому что вскоре появился официант и, в свою очередь, начал его разглядывать.
Взглянув на часы и увидев, что уже двадцать четыре минуты двенадцатого, Мегрэ вошел в лифт и очутился около дверей бара в ту минуту, когда его открывали. Другие джентльмены, которые ждали этой минуты, сидя в креслах холла, также устремились в бар.
— Шотландский?
— Пожалуйста.
— С содовой?
Гримаса Мегрэ явно говорила о том, что он не находит в этом напитке особого вкуса, и бармен предложил:
— Двойной, сэр?
Это было уже лучше. Он никогда даже не подозревал, что в Лондоне может быть так жарко. Он вышел на улицу, несколько минут постоял перед вращающейся дверью, снова взглянул на часы и направился к лифту.
Когда Мегрэ постучал в дверь 605-го, женский голос ответил:
— Войдите!
Наверное, она решила, что это официант за посудой, и повторила по-английски:
— Come in!
Он повернул ручку, дверь открылась. Он очутился в комнате, залитой солнцем, и увидел женщину в пеньюаре, сидящую перед зеркалом. Она даже не взглянула на него. Она продолжала расчесывать свои темные волосы, держа шпильки в зубах. Затем она увидела его в зеркале. Нахмурила брови.
— Что вам здесь надо?
— Комиссар Мегрэ из уголовной полиции.
— Разве это дает вам право врываться к людям?
— Вы сами попросили меня войти.
Было трудно определить ее возраст. Она, по-видимому, была очень красива в молодости, и следы этой красоты были еще видны. Вечером, при электрическом свете, она, наверное, могла произвести впечатление, если бы около ее рта не было этих жестких складок.
— Вы могли бы для начала вынуть трубку изо рта.
Он неловко вынул трубку. Он забыл о ней.
— Затем, если вам надо поговорить со мной, спрашивайте сразу, что вам нужно. Я не совсем понимаю, какие вопросы могут быть у французской полиции ко мне… В особенности здесь.
Она все еще сидела к нему спиной, и это было неприятно. Она, конечно, знала об этом и продолжала сидеть, наблюдая за ним в зеркало. Стоя, он чувствовал себя слишком большим и громоздким. Постель была не убрана. На столе стоял поднос с остатками завтрака, и сесть можно было только на хрупкий диванчик, куда он вряд ли мог втиснуть свое большое тело.
Мегрэ сказал, смотря на нее в зеркало:
— Алэн в Лондоне.
Или она действительно была очень волевой, или же это имя ей ничего не говорило, она и глазом не моргнула.
Он продолжал в том же тоне:
— Алэн вооружен.
