Искатель, 1965 № 04 - [59]

— Да.

Она не удивилась. Наверное, ее ничто не удивляло.

— Сколько вам лет?

— Двадцать два года, из них шесть я прожила в Париже. Можете начинать.

Он начал с того, что протянул ей фотографию Алэна Лагранжа.

— Вы его знаете?

— Я его никогда не видела.

— Вы уверены, что он никогда не приходил к вашей хозяйке?

— Во всяком случае, с тех пор, как я живу здесь, — никогда. Молодые люди не в ее вкусе, хотя, конечно, многие думают иначе.

— Почему думают иначе?

— Из-за ее возраста.

— Вы давно у нее служите?

— С тех пор, как она обосновалась здесь, значит, около двух лет.

— Вы не работали у нее, когда она жила на улице Нотр-Дам-де-Лоретт?

— Нет. Я пришла к ней в тот день, когда она переезжала.

— Вы застали ее прежнюю горничную?

— Нет, я ее даже не встретила. Как будто хозяйка начинала жить заново. Мебель, вещи — все было новое.

Она вложила в эти слова особый смысл, Мегрэ понял.

— Вы ее не любите?

— Она не из тех женщин, которых можно любить. А потом, ей на это наплевать.

— Что вы имеете в виду?

— Она любит только себя.

— Вы не знаете, кто ей звонил, когда она внезапно решила уехать в Лондон?

— Нет. Она сама сняла трубку и не называла имени.

— Была удивлена, расстроена?

— Она никогда не показывает свои чувства.

— Вам совершенно неизвестно ее прошлое?

— Ничего, кроме того, что она жила на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, что со мной не церемонится и что копается в счетах, выискивая ошибки.

Для горничной этот ответ был исчерпывающим.

— Короче, вы считаете, что она не настоящая дама?

— Конечно, нет. Я служила у настоящей светской дамы и понимаю разницу. Я еще работала в районе площади Сэнт-Жорж у одной женщины, которая была на содержании.

— Жанна Дебюль тоже была на содержании?

— Если и была, то раньше, но не теперь. Она очень богатая женщина.

— У нее бывают мужчины?

— Ее массажист, он приходит через день, она с ним тоже фамильярничает и называет его Эрнест.

— Между ними ничего нет?

— Это ее не интересует.

Пижамная кофточка Жоржетты была из тех, которые одеваются через голову, очень короткая, и, когда девушка откинулась на подушки, над поясом стала видна широкая полоса голого тела.

— Вам не помешает, если я закурю?

— Простите, — сказал он, — но у меня нет сигарет.

— Они там, на столике…

Она сочла вполне естественным, что он встал и подал ей пачку египетских сигарет, принадлежащих Жанне Дебюль. Пока он держал спичку, девушка неловко пыталась закурить, втягивая в себя дым, как это делают только начинающие. Она была очень довольна собой, ее разбудил такой знаменитый человек, как Мегрэ, и так внимательно ее слушает.

— У хозяйки много подруг и друзей, но они очень редко бывают здесь. Она им звонит и называет их большей частью по имени. Встречается с ними по вечерам на коктейлях, в ресторанах или ночных кабаре. Я часто думаю, что, наверное, раньше она содержала такой дом. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— А какие люди приходят сюда?

— В основном ее поверенный в делах. Она принимает его всегда в своем кабинете. Он адвокат. Мэтр Жибон живет не в нашем районе, а в девятом округе. Она его знала раньше, когда сама жила там. Потом ходит еще один мужчина, помоложе, из банка, с ним она обсуждает помещение капитала. Это она ему звонит, когда надо дать приказ на биржу.

— А у вас бывает некий Франсуа Лагранж?

— Старый колпак? — Она смутилась и засмеялась. — Это не я его так зову. Это хозяйка. Когда я ей докладываю, что он пришел, она ворчит: «Опять этот старый колпак!» Это тоже показывает, какова она, правда? А он, когда приходит, всегда говорит: «Спросите мадам Дебюль, сможет ли она принять барона Лагранжа».

— И она его принимает?

— Почти всегда.

— Значит, часто?

— Скажем, раз в неделю. Бывают недели, когда он совсем не приходит, а бывает, что и по два раза зайдет. На прошлой неделе приходил как-то два раза в один и тот же день.

— В котором часу?

— Всегда утром, около одиннадцати часов. Кроме массажиста Эрнеста, он единственный, кого она принимает в постели. — И, заметив, какое это впечатление произвело на Мегрэ, горничная добавила: — Нет, это совсем не то, что вы думаете. Она даже для адвоката одевается. Я признаю, что она очень хорошо одевается, очень строго. Именно это меня так поразило с самого начала: то, как она себя ведет в постели, в спальне, и совсем по-другому, когда одета. Два совершенно разных человека. Совсем разная манера разговаривать, даже голос у нее меняется.

— Она гораздо вульгарнее в постели?

— Да. Не только вульгарнее. Не могу подобрать слова.

— И только одного Франсуа Лагранжа она так принимает?

— Да. Она кричит ему, в каком бы виде ни находилась: «Входи уж». Как будто бы они старые друзья…

— …или старые сообщники?

— Возможно, и так. Пока я не уйду, они говорят только о пустяках. Он всегда осторожно садится на край кресла, как будто боится помять шелковую обивку.

— Он носит с собой портфель, какие-нибудь бумаги?

— Нет. Он видный мужчина. Не в моем вкусе, но в нем есть солидность.

— Вы никогда не слышали, о чем они говорят?

— С ней это невозможно. Она обо всем догадывается. У нее тонкий слух. А сама всегда подслушивает за дверью. Когда я говорю по телефону, можно быть уверенной, что она поблизости и шпионит за мной. А когда я хочу отнести письмо на почту, она говорит: «Кому это ты снова пишешь?» И я знаю, что она прочла адрес. Понимаете, что за человек?