Искатель, 1962 № 01 - [41]

Выдумал ли автор эту историю от начала до конца? Талантливый профессор Доуэль и Керн были, конечно, чисто литературными персонажами. Но любопытен факт, что вслед за изданием повести в научном биологическом, а не популярном журнале была напечатана небольшая статья, в которой излагались результаты многолетних опытов двух ученых, С. С. Брюхоненко и С. И. Чечулина. Название статьи «Переживание головного мозга в условиях искусственного кровообращения» сразу же вызывало ассоциации с содержанием повести Беляева. Один из ученых, Сергей Сергеевич Брюхоненко — создатель аппарата искусственного кровообращения, предшественника всех современных аппаратов такого рода, подобно профессору Доуэлю, действительно занимался оживлением органов и целых организмов животных спустя несколько минут после их смерти.

С помощью этого аппарата — «автожектора», как назвал его сам Брюхоненко, хирург часами поддерживал кровообращение и жизнь в отделенной от туловища голове собаки. Очевидцы, присутствовавшие на демонстрации опыта, рассказывают, что голова, которая лежала на столовой тарелке, раскрывала пасть, глотала, настораживала при громких звуках уши.

Аппарат кровообращения, выполнявший роль искусственного сердца, выглядел громоздким и сложным комплексом различных механизмов, трубок и приспособлений. Такое сердце, конечно, не могло «биться в груди». Но профессор Брюхоненко и не преследовал этой цели.

Своими опытами он просто доказал, что кровообращение в Живом организме можно поддерживать искусственным путем хотя бы на время достаточное, чтобы выключить сердце для операции. Так открывались новые перспективы перед создавшейся хирургией сердца.

Брюхоненко проводил опыты до того, как была написана «Голова профессора Доуэля», и Беляев о них знал.

В 1937 году к профессору Брюхоненко из Воронежа приехал студент-биолог 3-го курса и привез «механическое сердце» собственного изобретения. Оно представляло собой два смежных мембранных насоса из металла и резины, работавших от электромоторчика.

Звали неожиданного гостя Владимир Демихов. Когда ему, студенту, изучающему законы кровообращения, пришла идея создать искусственное сердце, похожее на настоящее, он ничего еще не знал о работах Брюхоненко и в самостоятельных научных поисках пошел по другому пути: задумал прибор, способный заменить в груди естественный, созданный природой насос — сердце, — что-то вроде действующего сердечного протеза. При том уровне развития науки и техники мысль о создании протеза сердца казалась фантастической. Преподаватель физиологии, к которому студент обратился за советом, просто не принял его слова всерьез:

— Вы фантазер! Из чего вы сделаете такой маленький насос? Собака околеет раньше, чем вы успеете подсоединить вашу модель к крупным сосудам! А свертывание крови? Она свернется — и все…

Тогда-то застенчивый в общении с людьми Демихов и проявил себя человеком последовательным и настойчивым. Протез мастерил он сам. За плечами у него было фабрично-заводское училище и год работы на тракторном заводе, его руки умели обращаться с материалами и инструментами. Узнав от кого-то об исследованиях Брюхоненко, Демихов на студенческую стипендию поехал в Москву.

Ученый принял его приветливо, одобрил идею протеза, сказав, что «эта штука пойдет», настаивал на проверке прибора в опыте.

— Помни, — напутствовал он, — путь экспериментатора-физиолога полон разочарований и требует упорства, разносторонних знаний и постоянного труда. Парень ты с головой! Многое должен уметь делать своими руками. Если ученый заранее, в деталях не предвидит, как нужно ставить опыт, он не сумеет объяснить этого своим помощникам.

Эти советы Демихов впоследствии вспоминал не раз.

Вернувшись в Воронеж, сразу начал экспериментировать. При первых же попытках заменить механизмом сердце собаки он столкнулся с множеством предвиденных и неожиданных трудностей.

Две тысячи лет ученые не могли решить, за счет чего происходит движение крови в венах. Еще Гарвей, в XVII веке открывший законы кровообращения, рассматривал сердце как живой насос двойного действия: при сокращении — систоле — нагнетающий кровь, а при расслаблении — диастоле — присасывающий ее. До XX века ученые полагали, что за счет диастолы в крупных венах, непосредственно подходящих к сердцу (верхней и нижней полых венах), возникает отрицательное давление (ниже атмосферного).

Разницу в давлении, образующуюся в момент входа и выхода, объясняли еще и присасывающей силой грудной клетки.

Проводя свои первые опыты, молодой физиолог создавал механическим сердцем в венах отрицательное давление, которое по всем физическим законам должно было бы вызывать приток крови в вены.

Результат же получался самый неожиданный, он противоречил общепринятому мнению: тонкие стенки вен из-за пониженного давления опадали, а кровь не шла.

Проверяя себя многократно, экспериментатор упорно натыкался на это кажущееся противоречие.

Действительно, если бы движение крови по венам происходило за счет присасывания сердцем или грудной клеткой, то после наложения зажима на вену под зажимом кровь не должна была бы приливать. А в опыте получалось как раз наоборот.