Искатель, 1962 № 01 - [25]
— Ну, с таким гравилокатором не успеешь быстро развернуться, — заметил Нибон.
— Почему? Псевдо-Джордж может лететь впереди ракеты на сколь угодно далеком расстоянии. Если только будет достаточно мощный генератор. Я уже не говорю о новых будущих формах связи между планетами, заселенными людьми. Для того чтобы побывать на Марсе, Венере, на всех планетах солнечной системы, человек может даже не выходить из своей квартиры на Можайском проспекте.
— Удивительно… — пробормотал Андрей.
— Конечно, псевдо-Джордж не для индивидуального ис-. пользования. Но вот задача: а что, если псевдо-Джорджу придется исследовать одновременно несколько отдаленных уголков планеты, а то и несколько планет, разделенных большими расстояниями? Конечно, его можно перебрасывать с места на место, но это не всегда удобно.
Одним словом, для того чтобы Большой Кибер на Земле смог собрать обширную научную информацию, нужен не один псевдо-Джордж, а много, чтобы их можно было держать в разных местах планеты и на разных планетах и периодически переключаться с одного на другое.
— Потрясающе! — воскликнул Андрей. — Телевизионное ателье «Прогулка по планетам». Кнопки с надписями «Уран», «Сатурн». Нажал кнопку — совершил космическое путешествие!
— Вроде этого, — улыбнулся Корин. — Вот для этих целей я задумал размножить Джорджей. Как раз перед вашим прилетом… А когда вы прибыли, решил продолжать испытание, ну, и заодно немного вас подурачить. Нибон первый догадался, и я посвятил его в свои опыты…
— Нибон?! — укоризненно сказал Андрей.
Космонавт смущенно развел руками:
— Виноват, но нам была интересна твоя реакция.
— Ладно, — примирительно сказал Андрей. — Правда, я чуть мозги себе не вывихнул, пытаясь разобраться в этой галиматье!
— Ничего, Андрей, это принесло тебе пользу, а мне — факты. Должен сказать, что опыт не удался или, вернее, почти не удался… Придется еще много работать. Оказалось, что мои гаусс-генераторы при большом числе делений дают неправильное, неравномерное распределение гравитационного поля. Получилось так, что в одном Джордже плотность гравитации больше, чем в другом. А этого было достаточно, чтобы они стали поглощать друг друга, словно капли ртути. Когда мы увидели, что тебя, Андрей, стало затягивать гаусс-пространство, мы постепенно сняли питание и осторожно опустили тебя на траву. Ты извини меня. Нибон сразу требовал прекращения опыта, но я никак не мог остановиться.
— А мне и самому было очень интересно, — сказал Андрей. — Только жаль, что я без вас во всем не разобрался.
— Ну, ведь это было не так уж и просто, — улыбнулся Джордж и добавил, обращаясь к обоим: — Теперь я, ребята, полечу с вами на Землю: дорабатывать эту штуку надо там. Кибер мы оставим присматривать за планеткой. Так что дежурство будет продолжаться. Правда, его нужно подготовить…
— Идет! — согласился Андрей. — Трех дней нам хватит?
ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ!
Рисунки В. Стацинского
Учитывая, что интерес к проблемам космографии возрастает поистине в астрономических масштабах, редакция «Искателя» решила взять интервью у некоторых членов многопланетной солнечной семьи. Как удалось это осуществить — редакционная тайна. Скажем только, что были применены самые новейшие средства: телескопические, радиотелескопические и даже телепатические. И вот перед вами — первое интервью, взятое у Луны нашим корреспондентом Глебом Голубевым.
Здравствуйте, дорогая Луна! Мне поручили побеседовать с вами, и я рад выполнить задание редакции. Всего несколько вопросов, не возражаете?
— Хоть тысячу. Вы не представляете, как скучно в полном молчании миллионы лет кружиться вокруг Земли и даже словечком с ней не переброситься. Правда, до меня долетают ваши радиоволны, но ответить — увы! — я пока не могу. А как хотелось бы передать на Землю мою глубокую благодарность за чудесные подарки: за вымпел-сувенир, принесенный мне советской ракетой 13 сентября 1959 года, и особенно за превосходную фотокарточку. Я отлично на ней выгляжу, не правда ли?
— Великолепно! Нет, пожалуй, на Земле человека, который бы не любовался вашей фотографией. Скажите, а вам не жалко, что последняя ваша тайна раскрыта?
— Вот как! Вы считаете, что это последняя моя тайна? Плохо же вы меня знаете.
— Но…
— Да, да, я знаю, что некоторые ваши ученые говорят, будто моя поверхность им теперь известна лучше, чем поверхность собственной планеты — Земли. Конечно, со стороны виднее. Но ведь речь идет только о моей наружности, а внешность бывает обманчива, не так ли? А откуда я взялась, вы знаете? Не считаете же вы меня какой-то вечной старухой! И я была молода, и у меня были детство, юность, молодость…
— Простите за нескромный вопрос: когда вы родились?
— А я просто не знаю. Об этом среди ваших ученых до сих пор идут горячие споры. Одни считают меня дочерью Земли, некогда оторвавшейся от нее и ставшей ее естественным спутником. Другие, наоборот, видят во мне пленницу Земли, залетевшую по неосторожности в сферу ее притяжения. Третьи — теория академика О. Ю. Шмидта — считают, что я образовалась из газопылевого облака.
— А какая же из этих гипотез все-таки справедлива?
— Не знаю. Кто же помнит обстоятельства своего рождения? Это придется выяснить вам, дорогие земляне. Да и с внешним моим обликом тоже далеко не все ясно. Откуда взялись эти оспинки, придающие такое неповторимое своеобразие моему лицу? Что же это все-таки — настоящие вулканические кратеры или гигантские ямы от ударов метеоритов? Откуда появились на моей поверхности кратеры и цирки, в каждом из которых свободно могли бы разместиться некоторые из европейских государств? Чтобы объяснить их происхождение, создавались самые различные гипотезы: и вулканическая, и метеоритная, и гейзерная, и приливная, и ледяная. Теперь, кажется, остались в живых только две из этих гипотез: метеоритная и вулканическая. Но тем ожесточеннее, я вижу, стали споры между их сторонниками. А на посвященном мне международном симпозиуме, который происходил в декабре 1960 года в Ленинграде, была выдвинута еще одна гипотеза — кумулятивная. Она относит появление кратеров к тем временам, когда моя поверхность якобы была еще в стадии затвердения.
