Исходный мир: Начало Окружности - [41]

— Да, давай уже красавчик! Снимай трусы, нам же тут всем интересно! — разорвал гробовую тишину грубый голос толстой тетки из центра зала, которая резко вскочила из-за столика, тряся своими невообразимыми буферами. Откуда-то слева я услышал звонкий заразительный смех, который мог принадлежать только одному человеку — Китону. Нет, я заразиться этим смехом никак не мог, зато зал мог… музыка забарабанила снова. Какой-то мужик выскочил на сцену с криком: «Я тоже так умею, смотрите!», и начал раздеваться под музыку, что позволило мне ретироваться, прихватив свою одежду. Просто супер! Надо сматываться из этого города! Скорее!

Однако смотаться мне не удалось. Стоило мне только прийти в свой номер, я рухнул на кровать и уснул. Очень и очень крепко.

Глава X

Мне снился психоделический сон. Я стоял на какой-то платформе, там была вывеска: осторожно — мамонты. Все было белым-бело, а с неба стеной падал снег. Все было занесено в сугробах. Вообще, как бы, это обязательно знать, что такое снег, я же создатель, я даже кастовать его умею немного, но ведь это не настоящий снег, а вот настоящего я как раз и не видел… даже в академии всегда шел искусственный и всегда недолго.

Во сне я был не один. Там стояла белокурая девушка, тот самый клирик, которого я встретил вчера вечером. На ней была длинная шуба из коричневого меха бробера. Она стояла ко мне спиной и, искоса глядя на меня, ждала, когда я подойду к ней поближе. Что я сразу же и сделал и крепко обнял ее за талию. «Мне холодно.» — сказала она и я обнял ее еще крепче. «А так?» — я уткнулся в ее мокрые от снега колечки волос. «Так лучше…» — прошептала она. «А ты не боишься, что я тебя больше не отпущу?» — подумав, спросил я. «А ты?» — прозвучал ответ. Так мы и стояли молча. А на нас падали огромные хлопья снега и, казалось, что ничего кроме нас и не существует. Но вот вдали, на другом конце платформы появился силуэт. Черный длинный плащ, черная шляпа с задранными полами, на манер погонщиков скота. Черные кожаные перчатки. Женщина. Плащ был распахнут, видно было на ней черные сапоги и красное короткое платье. Женщина отвела в сторону левую руку и там на земле, куда она указала пальцем, снег разошелся и появилась трава и цветы. Хотя я не берусь утверждать, что это было именно так, ведь видно было не особенно хорошо, что там на самом деле происходило, но все это было похоже на правду.

Сон закончился, и наступила темнота, как обычно это бывает перед пробуждением. Но вот только сегодня мне как-то совсем не хотелось пробуждаться. За окном весело чирикали птички, радуясь новому летнему деньку. А мне это чириканье только давило на мозг. Это было ужасно. Голова раскалывалась при каждом движении и звуке. Я плавно опустил ватную руку себе на лоб. На лбу оказался мокрый холодный компресс. Попытка открыть глаза с первого раза не удалась. Нет, я не стал впадать в панику, я прекрасно знал, почему я так себя чувствовал. Вчера я выпил лишнего. Чего там говорить! Я пил спиртное впервые за последние, если мне не изменяет память, пять лет! Но так сильно я не напивался никогда. Было время, выпивал понемножку и все. Но чтобы так… Даже думать больно. Определенно, на этот раз это еще лет на двадцать! Ни капли больше. С усилием я все-таки открыл глаза. Через окно в комнату лился яркий дневной свет. А легкий теплый ветерок играючи развевал прозрачные лоскутки тюли. На подоконнике сидела маленькая птичка и забавно чирикала свою летнюю песенку.

— Везет же вам! У вас, птичек, наверное нет спиртного и глупых предрассудков его употреблять! — чавкнув, прошептал я вялым ртом. Тут я понял, что хочу пить. Очень хочу пить. Во рту все было так сухо! Язык прилипал к небу и даже зубам. Но максимум, что я мог сделать, так это приподняться на локтях и лечь спиной на подушку. Я потихоньку приходил в чувство. Глаза еле фокусировались, но в тело стал поступать свежий воздух, а с ним кровь начала чуть быстрее бегать по венам.

— Это был не глупый предрассудок… но больше так не делай, хорошо? — Это был Бета. Он подошел к моей кровати и сел. Вид у него был виноватый, но голос его как всегда выражал уверенность в том, что он скажет. Это бесило. И я устало отвернулся от него, чтобы не смотреть ему в глаза.

— Чего тебе еще нужно? — промямлил я. — Знаешь, что я думаю? Не выбирал я тебе никаких умений. То, что ты делал это и не честно, и не справедливо… уходи…

— Тор, я хотел принести тебе свои извинения. Я виноват. Я не стану оправдываться. Обычно спектаторы разочаровываются в своих носителях, а не наоборот. Мне очень стыдно. — видно было, что леонкору трудно говорить и признавать это. И мне почему-то показалось, что он говорит искренне. — Прочитай мои мысли, ну же, ты увидишь, что я правда раскаиваюсь!

— Не буду я твои мысли читать, ты снова меня обманешь.

— Не надо, Тор… я уже все понял… я больше никогда не стану читать твоих мыслей, я даю тебе слово спектатора. Дай мне еще шанс, ну же, партнер!

— Партнер? Неожиданное решение… ты мой спектатор. Вряд ли я смогу прогнать тебя. Вряд ли я захочу это делать. Ты — есть ты, не деться от этого никуда, поэтому давать тебе шанс не в моих полномочиях. Но я скажу тебе одну вещь. Если сломать шоколадку, то обратно ее не склеить так, чтобы не было видно стыка. Так беззаботно верить тебе я уже не смогу. А мысли читать… может это только поможет общению. В разумных пределах только.