Исход - [9]

Со мной в клетке, в основном, нелегалы, их приводят, уводят. Они привычно жуют насвай, шлют SMS с запрятанных телефонов, переговариваются тихо. Рядом со мной сидит пожилой человечек, сухой, аккуратный, поникший старик.

«Мать всегда его баловала, это она виновата. Вырастили такого амбала на свою голову. И пьет, и орет, и дерется, бьет нас все время. А мы все терпим, мать в нем души не чает. Вот опять пришел, пьяный, все разгромил, стал вымогать деньги, я говорю — нет, не дали еще пенсию. Ну он — бить меня. А я все, как обычно, сношу, терплю, что он меня колотит, и вдруг, в одну секунду, так мерзко, противно стало... я его в ответ двинул легонько. Он пьяный, упал на диван, смотрю в его глаза и вижу — убьет. Со страху схватил, что под руку попалось, - молоток, - и начал его бить, чтобы он вырубился. Знаю, если встанет — не жить мне...

Ну жив он, в больнице, в сознании уже. А милицию старуха вызвала, сказала потом, что, мол, не было никаких побоев, ни у нее, ни у меня, а, будто я сам, по умыслу, хотел его убить. А у самой все лицо разбито. Ненавидит меня, что сына тронул, говорит, хочет, чтобы я в тюрьме сгнил. И сын торопит, говорит, теперь у вас один выход — квартиру на меня переоформлять. Все меня теперь ненавидят. Ну мне все равно уж, чего там».

Меня уводят на очередной, третий допрос. В коридоре тоже ждет очереди старая проститутка, в одном халатике, ее мужик отпиздил и выкинул на 20 градусный мороз. Я отдаю ей свою куртку, не задумываясь.

«Я никак все не пойму, против чего вы все», - выпускник юрфака, допрашивающий меня в отделении, крутит между пальцами дорогой телефон, - «Все эти бритые, панки какие-то… Делать нечего?»

«Пожалуй, что и так», - зеваю от усталости, - «Все по-разному отдыхают. Кто-то в подъезде, кто-то в игровых автоматах. А кто-то одевается нормально, идет на концерт или едет на выезд в другой город, тусуется с веселыми подругами, интересуется чем-то, в группах на гитаре играет. Так делают умные ребята, это дешево и красиво. Мы всего лишь пытаемся при ограниченных средствах жить по-королевски, как говорится. Но в этом городе, в Москве, все всегда залито какими-то отбросами, постоянно приходится расчищать себе место под солнцем от грязи. Толпы придурков мешают москвичам жить и отдыхать нормально».

«Это ты называешь «красиво жить»? Вот мне 20 лет, я работаю в милиции, тебе 24, ты безработный, хотя и университет окончил. Эти ботинки я покупал в Охотном Ряду, они стоят дороже, чем вся твоя одежда. Выходит, я лучше тебя живу, я умнее?»

«Наверное. Ты же работаешь в милиции».

«Пизди всех!» - орет в алко-безумии Коля, и несколько спортсменов начинают планомерно выносить всех, находящихся на танцполе. За час до этого, мы уже отхуячили всех тех, кто стоял у клуба в ожидании нашего приезда, потом всех их друзей, московских гостей, всех мудаков, кто попался на глаза. Тотальная зачистка, десятки жертв. В результате теперь весь город жаждет нашей крови, все ждут окончания концерта. Мне разбили голову, волосы и куртка в крови, я заинтригован. Снова-здорово, «Обожаю Рязань на выезде», - говорит Федя.

Шоу подходит к концу, клуб закрывается, сотни местных подростков стараются как можно скорее ретироваться по домам, у дверей давка. Мы собираем за ними пустые бутылки, разбираем вешалки на железные прутья, сгруппировано выходим на площадь перед клубом. Ночь, начало зимы.

Из парка напротив ровными колоннами, построившись в прямоугольник, выходит толпа людей и организованно движется к нам. Их около 50, нас 23. Мы встаем на лестницу у кинотеатра на возвышении. Две ментовские машины, стоявшие между нами, почтительно отъезжают в стороны, чтобы дать свершиться драме.

Толпа доходит до лестницы и останавливается в 5 метрах от нас. «Идите сюда, мрази!» - кричим мы им, «Зиг хайль!» - кричат они в ответ. Рома хватает мусорную урну, полную отходов, и с высоты метает ее прямо в середину их первого ряда, мы спускаемся за ней следом. Я кричу «Алилуйя!» и получаю несколько раз бутылкой по голове. Федю опять оттащили в самое пекло, мы идем отбивать его. Менты издали включают сирену, противник медленно отступает, мы за ним. Кидаем в них мусор и камни, они исчезают во дворах.

Возвращаемся к своим раненным, одному парню серьезно располосовали ножом череп, плюс сотрясение, он лежит в луже крови с пеной у рта. Менты без интереса стоят над ним. Кричу им, чтобы вызвали скорую, вместо этого они вызывают еще 4 машины ментов и автобус ОМОНа. Мы начинаем орать на них, те отбиваются резиновыми дубинками, пытаются арестовать зачинщиков, в результате сержант получает с ноги по ебалу. Мы окружаем машины, ситуация выходит из под контроля, дегенерат в истерике тычет в нас Калашниковым и визжит: «Всех перестреляю, мрази, на колени!». Начинается потасовка с ментами, ее прекращает подоспевший ОМОН, нас кладут на асфальт, руки за голову, нескольких арестовывают. С остальными делать нечего, через полчаса нам приказано убираться из города в сторону леса. Приехала скорая, наконец-то, кладем в нее паренька, я договариваюсь с одним из ментов, пока суть да дело, он оставляет машину с задержанными открытой, мы все медленно расходимся из центра.