Исход - [6]

Мне нравится чувствовать боль, это единственное, что мне остается, как не стыдно признать. С детства жизнь всегда учила меня: возлюби боль.

Когда я был маленький, я думал завести тетрадку, в которой бы отмечал плохие и хорошие дни — те, когда мать била меня сильно и те, когда не очень. Все годы моего детства я вспоминаю как постоянную боль, она била меня просто бесконечно. Память вытесняет неприятные, болезненные моменты, детство я помню смутно, лишь урывками. Одно из первых воспоминаний — мне года 3-4, я стою в коридоре плачу. Мать смотрит мне прямо в глаза и в бешенстве кричит: « Я убью тебя». Она очень бедная женщина, больная шизофренией или еще чем-то, она тоже постоянно испытывает какие-то нечеловеческие страдания, боль, это толкало ее всякий раз причинять боль тому, что было частью ее самой, мне. Приступы боли и ненависти захлестывали ее постоянно и непредсказуемо, поэтому я никогда не мог предсказать, в какой момент она атакует. Собственно, следовало ожидать этого всегда, как перманентную боль, которую нельзя предсказать или предотвратить.

Я только недавно научился нейтрально относиться к своей матери. Она бедная, больная, охуевшая сука, по правде говоря. Мне не следует иметь детей, вероятно, я бы обходился с ними точно так же.

Боль — это то, как мы воспринимает окружающий мир. Звук проходит через чувствительные мембраны и отпечатывается рваной бороздой на поверхности виниловой пластинки. Так и реальность, все ее объекты и мир в целом, через боль, болью, оставляют свою борозду на поверхности нашей личности, создает, моделирует ее. Машина беспрерывно нацарапывает все окружающие звуки на гладком пластике, нечто, растворенное в воздухе, становится предметом. Жизнь каждую секунду ранит нас через глаза, уши, ноздри, рот, кожу — из нас течет кровь, мы становимся такими, какие мы есть. Иногда руки мастера срывается и делает слишком глубокий надрез  - мы можем умереть или сойти с ума. Со временем, шрамов становится слишком много, они перекрывают одни другие помногу раз, и мы перестаем быть чувствительны к ним, теряем тонкость восприятия реальности. Мы больше ничего не чувствуем, будто бежим через поле, поросшее травой с острыми тонкими листьями, и не понимаем потом, почему все ноги в крови.

Боль делает нас нечувствительными к боли, и мы стоим теперь одни, посреди бескрайнего поля.

У меня есть друг, Коля. Мне кажется, он сошел с ума. Когда мы учились в школе, он уже был достаточно активным, и этим сильно меня пугал, его активность была пугающей. Как маленькая черная дыра, он поглощал музыку, новости, впечатления, слухи. Потом он начал поглощать еще и радикально-политические взгляды, алкоголь, одежду, наркотики и старое доброе ультра-насилие. Со временем черная дыра все расширялась, в нее вливалось все подряд — случайные знакомые, бессмысленные дамы, оголтелые вписки, беспробудные алко и нарко трипы, плюс проблемы с законом. Людям казалось, что он продал душу хаосу, стал его могущественной аватарой, гневным и порочным божеством. Мне же виделось, что в простом механизме его души что-то сломалось, как сломалось, в той или иной степени, у многих из нас. Он все крутил и поворачивал тумблер своей жизни, нагнетал давление все выше и выше, пока он не сломался, пока все не вышло из под контроля. Теперь Коля все крутил и крутил его, а он только проворачивался вокруг своей оси, перестал что бы то ни было регулировать. Все это потеряло смысл, закружилось само собой. Как-то он чуть не выкинул какую-то девочку из окна ее собственной квартиры, хотя потом спал с ней, много раз бросался на друзей, знакомых, иногда с ножами, мечтал приобрести на руки ствол, все трепетали этого.

Сейчас Коля сидит в тюрьме, это то, чего он ожидал уже давно, у него новая житуха, новые кореша и даже тюремная кличка есть. Тумблер все еще крутится.

Как-то раз, еще давно, Коля пришел ко мне, посидел и вдруг говорит: «Слушай, а может быть, я — сумасшедший? Может, я просто псих, сошел с ума и мне нужна помощь врача? Нет, действительно, я чувствую, у меня в голове что-то не так, как-то все не сходится, возможно, мне помогут».

Парень кричит в микрофон, на улице похолодало, зима, а он в одной футболке, в сыром грязном подвале, над головой дымится и искрит единственная лампочка, она согревает все помещение, как солнце, ведь солнце светит так же одиноко в захламленной вселенной. Она светит на наши худые, иссохшие, издерганные тела, трясущиеся на холодном полу, согревает нас всех, ведь нам нужно так мало, мы довольны малым. От этого тепла на нас выступает холодный горячечный пот, липкий и горький.

Парень кричит в микрофон, а мы барахтаемся в грязи и дергаемся при свете единственной лампочки в сыром, холодном подвале.

Иисус Христос Аллин был последним пророком рок-н-ролла. Он родился 29 августа 1956 года в городке Ланкастер, Нью-гемпшир, США в трейлере религиозного фанатика, которому во сне явился Спаситель и приказал ему назвать мальчика своим именем. Это был поганый городишко, вместо того, чтобы учиться в школе, здесь было принято слушать панк-рок и залезать в чужие дома. Как то раз, Аллин со своим братом отрепетировали пару песен и выступили на школьной вечеринке – она закончилась погромом и вакханалией.