Исход - [6]

Серая масса облаков висела на заводских трубах и шпилях высоток, как грязное одеяло на гвоздях. Солнца не было. Сергей не помнил, когда последний раз смотрел на небо в Москве. Его как будто не было в этом городе, как не было белого снега, а был серый, как не было воздуха, а была выхлопная труба с присосавшимися к ней в надежде на успех пятнадцатью миллионами.

Прошло больше трех месяцев с их разговора с Винером, но Миша никак не успокаивался. Он присылал Сергею статьи и ссылки на форумы, где обсуждался неминуемый конец света. Сергей, чувствуя себя обязанным Мише уже потому, что тот был калекой, исправно читал все и скоро почувствовал, что сам начинает сдвигаться. Он стал участником пары форумов. Люди в них походили на набившихся в тесный тамбур вагона курильщиков. Дым висит под потолком, ест глаза, царапает ноздри на вдохе, оседает пленкой копоти на коже, а они все равно продолжают курить, кашляя, смаргивая слезы, падая друг на друга при толчках поезда. Так же и в форуме люди пугали других и пугались сами, с радостным воодушевлением смакуя грядущую гибель всего.

Встречаясь с Сергеем, Винер всякий раз спрашивал — не передумал ли он. Этими вопросами и письмами он добился того, что возможность уехать стала частью жизни Сергея. Он отрицал ее, но подсознательно с ней свыкся. И против воли стал думать каждый раз, стоя в пробке: правда, за что цепляюсь? За зарплату, «возможности» или счастье свысока смотреть на тех, кто не в Москве? Но он не получал больших денег, и город высасывал их подчистую.

Полученной сегодня зарплаты за март — конверт из коричневой бумаги лежал во внутреннем кармане пиджака — с трудом хватит на продукты, оплату кредита, счетов, невроксана и сиделки. Сергей влез в долги. Не случись чуда, а ждать его было неоткуда, он не сможет рассчитаться. Не было и надежд на выдающуюся карьеру. Надеялся на пост главы департамента, но кризис и хватающие зубами за пятки молодые выпускники финансовых институтов заставляли радоваться повышению до начальника отдела.

Когда ему было двадцать семь, он ждал от жизни чего-то хорошего, и вот прошло десять лет, и он, оглядываясь назад, думал, что тогда и было хорошо. Было ли? Не будет ли он в сорок семь так же смотреть в сегодняшнюю свою маету? Или до какого-то раздела земного времени человек живет несбыточными надеждами, а после — тоской по упущенному? Так ради чего все? Зачем терпеть такую боль, Сереженька?

Может, правда, уехать из этого города, от скопившихся в нем злобы и нерва? Отрастить бороду, ходить босиком за плугом? Все бред.

После проспекта Андропова дорога очистилась, и Сергей успокоился. Человек слаб, думал он, а Москва его дразнит. Нам бы о людях думать, а не о «Хаммере». Скромности нет. Превратились в организм, который жрет и гадит, так нельзя, наверное.

Вот я убедил себя, что сволочи рулят миром, и сам стал злым. А надо наоборот, поступать по-доброму, каждый день, и добро пойдет от тебя к другому, а от него — дальше, и будет меняться вся картина.

Мысль приободрила Сергея, и он расправил плечи, и улыбнулся, словно понимание добра уже стало первым добрым поступком. Он так увлекся смакованием своей внезапной праведности, что проскочил мимо старого «Фокуса», мигающего аварийкой на обочине. Рядом с машиной, у красного отражающего треугольника, косо поставленного на асфальт, махал проезжим паренек лет восемнадцати. Проскочившим машинам он отвешивал вслед насмешливый поклон: казалось, ничто не может испортить ему настроения, ни холодный апрельский дождь, ни равнодушие людей.

Сергей притормозил так резко, что качнуло вперед, а водитель сзади, объезжая, обдал его возмущенным сигналом. Вот и первый добрый поступок, подумал Сергей и медленно поехал к «Форду» на задней передаче. Повернув голову, уперев руку в бок пассажирского сиденья и упиваясь своим благородством.

Разглядел водителя «Фокуса» — черноволосый, улыбчивый кавказец в модных узких джинсах и короткой кожанке. Он подпрыгивал на месте — от радости и чтобы согреться, — и показывал Сергею кулак с оттопыренным большим пальцем, одобряя его поступок. Сергей опустил стекло — парень склонился к окну.

— Здравствуйте, — акцент легкий, горский, певучий, — я приехал, похоже… Колесо спустило, запаски нет, как обычно, короче. Выручите?

Он сразу располагал к себе — молодостью, улыбкой, обаянием. Такого друга хотят мальчишки, о таком парне мечтают девушки.

— Не вопрос, — в предложенной шутливой тональности ответил Сергей и тоже улыбнулся, как вдруг задняя дверца его машины открылась и хлопнула, впуская в салон человека, и с ним — холод:

— Так, сучок, сейчас вперед и налево на повороте, поехали!.. Едем, сука, не стоим! — взвизгнул новый пассажир и упер в шею Сергея холодное железо.

Пистолет, понял Сергей, послушно трогая. Он приставил к моей шее пистолет. Сергей не ощущал страха, только недоумение, не веря, что все происходит на самом деле: он словно смотрел кино про этот момент своей жизни. В зеркале заднего вида заметил, как следом тронулся «Форд».

— В парк съезжай… В парк, пидор, съезжай, бля!.. — Сергея ткнули дулом в шею, и он медленно съехал в парк, проехал двести метров и свернул на кочковатую грунтовку, уходящую в лес двойной извилистой колеей.