Исход - [23]

— Надо записываться, — спросил Лев Кириллович, — или как?

— Что-нибудь умеете? — спросил Винер.

— Готовлю хорошо.

* * *

— Нам этот Лев Карлович на фиг не нужен, — сказал Винер.

Ехали вечерней Москвой к Зыкову. Миша открыл на коленях ноутбук и бегал по нему пальцами, а отсветы от монитора падали на его бледное лицо.

— Кириллович. Почему?

— У нас уже есть такой. Ничего не умеющий, только языком трепать. Я. По-честному, и меня не стоит брать. Но я собственностью вложился. А он что? Чем он нам поможет?

— Сказал же, готовит хорошо. — Глаше старик тоже не понравился, но она всегда была против Миши, о чем бы ни шла речь.

— У нас выбора особо нет. Другие не стремятся. — Сергею приходилось занимать примиряющую позицию.

— Это пока! Через полгода конкурс, как в МГИМО будет, сто на место. Как вам новость: Минэкономразвития опубликовало прогноз, согласно которому число безработных в этом году увеличится до восьми миллионов человек… Число москвичей, проживающих за чертой бедности, выросло в сравнении с прошлым годом на четырнадцать процентов и достигло двух миллионов… Скоро побежит народ к земле.

— Неудачник и алкаш побегут. Тебе такие нужны? — Сергей притормозил у метро, высаживая Глашу, и обменялся с женой поцелуем, на который та неожиданно горячо ответила: общий враг сближал.

— Так я и говорю, мы должны лучших отбирать, а не всяких Карловичей.

После того как Сергей согласился ехать, Миша изменился. Он воспринял согласие Крайнева как признание своих прогнозов, и сам назначил себя на роль серого кардинала. Вел себя развязно, говорил едко и саркастично, и этот его новый облик ударил по Глаше и Сергею вдвое больнее оттого, что раньше они Мишу жалели. Глаша, как это часто бывает, стала ненавидеть объект жалости, когда выяснилось, что он в ней, собственно, не нуждался. Никто не любит жалеть впустую. Миша интуитивно чувствовал неприязнь Глаши и отвечал ей еще большей развязностью, словно бросая вызов. Сергей четко понимал, что нужны еще люди, иначе жизнь в «Заре» превратится в постоянные склоки.

Зыков встретил нерадушно. В апреле их свел агент по недвижимости — Зыков вкладывался в «горячие предложения» и клюнул на две соседских, граничащих стенами квартиры. Он с ходу опустил Мишу и Сергея на пятнадцать процентов от начальной цены, но взамен, без договора и расписок, дал аванс и разрешил оставаться в квартирах хоть до Нового Года — не собирался сразу продавать.

Их впустила молодая, стройная женщина в темном платье. Могла бы казаться красивой, если б не колючие глаза. Зыков, болтавший по телефону и расхаживавший из угла в угол в большой, обставленной скорее дорого, чем красиво, гостиной, даже не поздоровался, просто махнул рукой в сторону дивана.

Его движения стали отрывистыми, речь краткой, а слушая их, он все время смотрел куда-то вниз и вбок, решая в уме свои, не связанные с гостями задачи.

— И чего вы от меня хотите? — прервал Крайнева на середине. Ему пришла эсэмэска, Зыков прочел, нахмурясь, и стал, злясь на адресата, сильно давить ответ. — Я там не буду проблемы решать.

— Может, человека пошлете? Чтобы поговорил?

— Не мешай… — Зыков набил текст, перечитал и, довольно кивнув, отправил невидимому оппоненту. — Земля точно ваша?.. Не подкопаться?.. Проверять не буду, но не дай вам бог меня наколоть. Если все как ты говоришь, они неправы. У себя в колхозе они могут через наезд решать, но здесь на таком языке не говорят. Черные или славяне?

— Наши. В смысле — русские.

— Черных совсем нет? — спросил Зыков с сожалением. — Ну ладно. Стоить будет.

— Согласны, — ответил Винер за двоих. — Еще мы с оружием так и не решили.

Зыков, впервые за вечер, посмотрел на них. Губы, пухлые и чувственные, дрогнули в улыбке.

— А вас история научила! Страшнее нет еврея, загнанного в угол!

Винер не улыбнулся, но Зыков внимания не обратил. Его забавляла ситуация, и он, подобно многим злым и капризным людям, стал внезапно благодушен:

— Сбросьте мне ваши расклады, явки, адреса, с кем говорили… У меня сейчас люди наперечет, сразу помочь не обещаю. Но через пару недель что-нибудь придумаем…

— Нам в среду встречаться.

— Усвой одно, — Зыков выставил в Сергея палец, и благодушия как не бывало, — встречаться вам не в среду, а когда тебе удобно! Ваша земля! Ира, проводи.

Позвонил через неделю.

— Завтра встретишься с моим человеком, ты его знаешь.

И назвал сумму, в которую обойдется услуга. Сергей с трудом удержался, чтобы не перепросить — сколько?! Зыков был не из тех, с кем торгуются.

Человеком Зыкова оказался Антон. В лагерь решили ехать одной машиной, и Сергей заехал к капитану домой. Тот встретил словами:

— Опять ты. Судьба.

Квартира была из трех комнат, но капитан прятался в самой маленькой, которую в обычной семье отвели бы под детскую. Две остальные были заперты. Везде лежала пыль. В холодном от открытых окон и балкона воздухе стоял невыветриваемый, настоявшийся запах алкоголя и сигарет, свойственный жилищам холостяков.

Капитан, спавший до его приезда, выпил рюмку водки, оделся, почистил зубы, бросив ради этого сигарету, и опрокинул еще рюмку.

— По-другому не проснусь. Звони гаврикам, пусть едут к трем.