Ищущий убежища - [63]

– Все указывает на то, что ты виновен в грязном убийстве, – солгал он, – но сейчас у тебя есть последний шанс доказать свою непричастность к этому злодеянию в присутствии представителя церкви и офицеров короля Ричарда.

Алан изумленно уставился на него:

– Короля Ричарда! Если бы он знал, в каком я сейчас состоянии, он мечом доказал бы мою невиновность. Я сражался за него в Акре, в Арсуфе, в Яффе… и вот награда за мою преданность!

Шериф, который за свою жизнь и близко не подходил к Святой земле, отмахнулся от стенаний воина:

– Разве дело в этом, Фитцхай? Доблестный крестоносец погиб от руки злодея, та же рука принесла смерть еще одному человеку, вернувшемуся из Святой земли, и, похоже, оба преступления на твоей совести.

Фитцхай явно испугался, и все же новость насторожила его:

– Еще один убитый крестоносец? Кто? Я ничего об этом не знаю!

Джон приблизился к потенциальной жертве.

– Для нас всех очевидно, что в тот день, когда тебя привезли из Хоунитона, ты кое-что от нас утаил. Если ты сейчас поможешь нам установить истину, это облегчит твою участь.

Наемник переводил взгляд с коронера на де Ревелля и обратно.

– Вы имеете в виду Хьюберта де Бонвилля?

– Выкладывай все, что знаешь, – кивнул Джон. – Прямо сейчас.

Фитцхай помедлил, затем его взгляд упал на тюремщика, поддерживавшего огонь под чаном, и он не выдержал.

– Если бы я рассказал вам обо всем несколько дней назад, то вы бы решили, что это лишь лишнее доказательство того, что между мной и де Бонвиллем пролилась кровь.

Джон подумал, что на судьбу Фитцхая вряд ли повлияет то, что он собирается рассказать, однако придержал язык, давая ему возможность продолжить.

– Когда мы высадились в Марселе, как я и говорил, образовалась группа крестоносцев из Англии и Уэльса, и мы решили двигаться через Францию вместе, чтобы сесть на корабль до Саутгемптона. – Он опустил голову и переступил с ноги на ногу, звякнув кандалами. – Ну… как водится у солдат, мы много пили и веселились… ясное дело, без девочек не обошлось. Мы не видели женщин по несколько месяцев – а некоторые даже годами. И, конечно, время от времени по ночам возникали потасовки.

Де Ревелль потерял терпение:

– Нельзя ли побыстрее?

– Каждый из нас время от времени находил себе девчонку по дороге и развлекался – то в таверне, то на сеновале. Все, кроме этого самодовольного Хьюберта. Ему следовало пойти в священники. – Он покосился на регента.

– И каким образом это связано с твоими отношениями с де Бонвиллем? – рявкнул шериф.

– Где-то под Туреном я напился и притащил на постоялый двор девчонку. Да, мы все были изрядно пьяны, и женщины тоже. А потом девица заявилась ко мне с папашей и обвинила меня в том, что я ее изнасиловал. – Его голос взвился почти до пронзительного визга. – Ничего такого и в помине не было! Она сама хотела, а потом перепугалась, что останется с детенышем, и наврала папаше.

Джону несметное количество раз доводилось слышать подобные истории – иногда они соответствовали действительности, иногда нет.

– Тут Хьюберт де Бонвилль вдруг вспомнил о благочестии и выступил на стороне отца девицы, потребовал от меня, чтобы я признал за собой вину и расплатился с девкой и ее отцом золотом. Я посоветовал ему не совать нос в чужие дела. Ну, тут и началась драка. – Он поднял вызывающий взгляд на двух внимательно слушающих его офицеров. – Само собой, я одержал верх. Я измолотил дурака, как младенца. Из-за нашей стычки в таверне началась настоящая потасовка, его поддержали его приятели, мои друзья вступились за меня. На следующий день он уехал, осыпая меня проклятиями и обещая, что еще со мной встретится. Больше я его не видел до самого Хоунитона. Вот. Это была самая обыкновенная пьяная драка, и я о ней даже и думать забыл.

Последовала тишина, нарушаемая только треском дров в пылающем под кадкой костре.

– Да, очень правдоподобная история! – воскликнул шериф. – Скорее всего, это он тебя избил, и ты дождался момента, чтобы ему отомстить.

– Есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить истинность твоего рассказа? – спросил коронер.

Фитцхай покачал головой:

– Все, кто там был, давно уже разъехались по всем концам королевства. Но я клянусь, все правда от первого до последнего слова… и, видит Бог, я жалею о том, что увидел его в Хоунитоне, пусть даже и на удалении.

Джон склонялся к тому, чтобы поверить Фитцхаю: история, на его взгляд, была вполне правдоподобной – типичная склока между путешествующими солдатами. Однако ни доказательств ее правдивости или вымышленности, ни логического пути нахождения истины он не видел. Коронер повернулся к шерифу:

– Вряд ли он может сообщить нам что-либо новое. Какой смысл в том, чтобы подвергать его испытанию – или вообще держать под стражей?

Де Ревелль засунул большой палец за разукрашенный узорами пояс.

– По-моему, он врет. Но какая, собственно, разница? У нас есть способ установить истину. – Пальцем другой руки он указал в сторону чана с кипящей водой.

Фитцхай взревел и попятился, но лишь заработал от охранника очередной удар в спину. Не успев переступить, он растянулся во весь рост на утоптанном земляном полу.

Регент, одетый в длинный черный плащ, из-под которого виднелся белый стихарь, возложил на плечи вышитую епитрахиль, извлек книгу молитв и затянул бесконечную песнь на латыни, непонятную для всех, кроме Томаса де Пейна, который тут же принялся истово креститься.