Ищу страну Синегорию - [36]

Уже с порога за косой стеной грозового ливня я увидела фигуру человека, который быстро уходил в сторону долины, в сторону Большой земли. Кто это был, я так и не успела понять.

16

Сегодня удивительно ласковый день. Так часто бывает после грозы. Даже комары сгинули куда-то, ливнем их, что ли, побило? По небу неторопливо тянутся белые караваны облаков — словно корабли, уплывающие в дальние страны. Усталое осеннее солнце почти не греет.

Если отбросить привычный шум станков и подстанции, становится очень тихо. Слышно, как в стланике на склоне сопки свистят бурундуки.

Женя уселась рядом со мной на крылечке подстанции. Сегодня на смене Вера, за ней всегда успеешь просушить шлихи. Работает она, по выражению Любки, «как у нелюбого жениха на смотринах». К тому же шлихи пустые. Ничего интересного.

— Лен, а как ты думаешь, он дойдет до трассы?

— А почему бы не дойти? Там же тракторный след виден…

«Он» — это Вячеслав. Во время имении отца он взял спрятанные в чемодане деньги (сколько, не знает никто) и ушел. Его я и видела сквозь косую стену ливня.

Женя вздохнула:

— Вот тебе и черный котенок! Поневоле приметам верить начнешь…

— Брось! При чем тут котенок? Просто он негодяй — и все. Котенок ведь у нас остался, сама принесла.

— Же-е-еня! — позвала издали Вера.

— Иду-у-у!

Женя встала, но потом обернулась:

— А что, если он в мари утонет, а? Ведь не видно было, такой ливень.

— Да что тебе в нем?

— Ничего. Просто тоже человек.

В этих словах — вся Женя. Если бы Вячеслав слышал их! Может быть, многое было бы иначе. А ведь он с детства был не человек, а наследник. Душу отравили легкие, не им добытые деньги.

А что думает сейчас Кряжев? Ганнуся сказала: «Сидит и молчит. Хоть бы ругался».

Нет, ругаться он не станет — мелко. Но почему не пошел за сыном? Это мне неясно. Впрочем, кому под силу узнать мысли человека? Всегда ошибаешься хоть в чем-то.

Я подошла к зумпфу. Женя аккуратно раскладывала у кочки очередную порцию шлихов. В эту минуту она напоминала колдующую волшебницу. Женя терпеть не может эту работу, поэтому лицо ее особенно сосредоточенно и строго.

Вера нехотя опрокинула в лоток тяжелый бачок. Стряхнула с пальцев грязь.

— Конечно! Как Любка на смене, так ей и породу пробуторят, а как я, — так у всех точно руки отсохли.

Женя пошла к станкам.

— Ребята, почему Вере не помогаете? Породу, что ли, пробуторить трудно? Вы — вон какие, а она — женщина.

— Женщина! Нашла тоже, — проворчал Костя, но взял бачок. — Обязан я…

— И обязан! Ведь мы в комплексе. Не справится промывальщица, вам хуже будет, — ответила Женя.

И никто не возразил. К новому методу привыкли. Даже понравилось: чувствуешь плечо. Так, наверное, и рождается коллектив. Настоящий, не по названию.

Женя снова пристроилась на ступеньке рядом со мной. Солнце нагрело дерево, высушило травы. От перезрелой голубики пахло вином.

— Лен, а я видела, как Ландыш водку пил, честное слово! Лижет и фыркает, а глаза пья-я-яные.

Женино отношение к происшедшему и тут проще всех. Для нее это забавный случай. Может быть, даже жалеет Кряжева… Остальные молчат. Любка ходит с особенно поднятой головой. Нет, не так все это нужно делать! Кулак — не доказательство правоты.

— Ой, кто это? — Женя схватила меня за руку.

Из леса вышли двое. Первый вел второго за руку, да тот еще опирался на палку. Брел из последних сил.

— Смотри, Лена, это же Алексей Петрович и Вячеслав…

Я их тоже узнала. К нашим домикам трудно подойти незаметно. Тракторный след вьется по серому языку галечниковой отмели, иногда ныряет в речку, но виден издалека. Алексей Петрович шел, как обычно, легко. Вячеслав был на той грани усталости, когда человек не понимает, где он…

Женя первой побежала к домикам. Любопытство — известный женский порок, а у нас не так уж часто случаются такие встречи.,-. Будто вспомнив о чем-то, следом за Женей пошел Костя, потом Вера. Я и притворяться не стала: мне ведь тоже хотелось знать, что произойдет.

Алексей Петрович поравнялся с молчаливой группой встречающих.

— Что ж вы, товарищи, парня одного в тайгу отпустили? Мог бы и пропасть.

— А вы спросите, зачем он туда шел? — с ехидцей сказала Вера.

— Ладно тебе, — остановил ее Толя, — не видишь, какой он…

Медленно отворилась дверь «семейного» домика. Кто-то ойкнул. На пороге стоял Кряжев. Лицо спокойно, только в опущенных плечах — горе. Неторопливо подошел к нам.

— Здравствуй… наследник!

Вячеслав оглянулся, вздрогнул и с жалкой готовностью пошел за отцом. Никто не двинулся с места. Понимали — в таком деле третий лишний.

— Убьет ведь он его! — с ожиданием проговорила Вера.

— Не тронет, — убежденно ответил Толя, — Лежачего не бьют.

Алексей Петрович, ни о чем не спрашивая, пошел к станкам. Я знала, почему он здесь. Завтра мы переходим на новую линию, самую трудную — тринадцатую. В центре Черной мари.

17

Свой путь я знаю, как школьную шпаргалку. Вот тут надо ухватиться за ивовый куст. На его ветвях скоро не останется листьев. Если опоздаешь — топь выше колен. Дальше есть две кочки, которые могут выдержать, ненадолго конечно. За ними бархатный коричневатый ковер мшары, расшитый черно-сизыми ягодами шикши и багряной клюквой.