Ищи борьбу всюду - [9]

Сели играть в подкидного дурака: Яшин, Нетто, Мас-ленкин, Иванов. Начали весело, с прибаутками. Кончили партию, и вдруг все поскучнели, глаза сонные.

– Знаете что, ребята, пошли спать,- сказал Яшин.

И ушли. Это им сгоряча, на радостях, показалось, что сил много и можно отправиться в гости, поболтать, подурачиться. Нет, в матче истрачено было все. Оставалось лечь и спать без снов, без просыпу, до утра…

Финал был разыгран темным вечером, под мелким теплым дождем, который нередок летом в Париже. Мы, трое журналистов, Николай Озеров от Всесоюзного радио, Аллан Стародуб от «Комсомольской правды» и я от «Советского спорта», ехали на стадион «Парк де.Пренс» в метро и удивлялись, что вагоны полупустые. Парижане были рассержены на свою команду, проигравшую в другом полуфинале сборной Югославии с диковинным счетом- 4:5, причем незадолго до конца французы вели 4:2. Нам они с извиняющимися улыбками говорили: «Вот если бы в финал вышли наши!…» Парижан можно было понять. Ведь совсем недавно, на шведском чемпионате мира, сборная Франции играла превосходно!…

Финал во многих отношениях выглядел скромным. Было несколько странно и то, что всего лишь три наших журналиста были командированы, хотя тогда матчи из-за рубежа еще не транслировались по телевидению. Как видно, пережив за два года до того разочарование от чемпионата мира, редакторы газет не надеялись на счастливый исход розыгрыша Кубка Европы…

Стадионы во Франции, стране с богатой футбольной историей, где выходит много специальных изданий, посвященных этой игре, стране, выступившей инициатором большинства популярных международных турниров, на удивление миниатюрны. Места на скамьях, под навесом, дорогие, а подешевле – на полотне велотрека, опоясывающего поле. На наклонных виражах люди располагаются кто как может – на корточках, а то и лежа на животе. Таков и «Парк де Пренс».

Озеров сидел с микрофоном где-то рядом с полем, а мы со Стародубом присоединились на трибуне к компании наших тренеров-наблюдателей. Здесь Михаил Якушин, Виктор Маслов, Никита Симонян, Григорий Пинаичев, Петр Щербатенко. Над нами в точном смысле слова не каплет, мы под навесом. Но что-то познабливает. Начинается дрожь большого футбольного волнения.

В такие минуты всегда так и тянет сунуть блокнот в карман и просто сидеть и смотреть во все глаза. Но мало ли что хочется! Надо расчертить страничку на графы, куда придется заносить удары – штрафные, угловые, по воротам. Надо постоянно сверяться с часами, чтобы отметить, на какой минуте что произошло. Если игроки мало знакомы, надо наблюдать за их номерами и тут же заглядывать в списки составов. Когда югославы примутся атаковать ворота нашей команды, придется зорко следить за участниками комбинации и заносить их номера в блокнот. И когда наши пойдут вперед, нельзя упустить, кто кому передал мяч, кто ошибся… Если же ты начнешь

наравне с окружающими переживать, вскакивать, кому-то жать руку, что-то выкрикивать, горестно вздыхать, то в блокноте образуются пустоты, которые уже не восстановить, когда придет час работы, когда на проводе будет Москва, редакция, а за ними читатели, ждущие от корреспондента всех подробностей…

Ко всему этому надо привыкнуть. Надо выработать в себе этакую отстраненность, умение жертвовать удовольствием, уходить из-под власти едва ли не самого потрясающего на свете зрелища. Это совсем не так просто. Во время шведского чемпионата, на стадионе в Гете-борге, когда игрался повторный матч наших с англичанами, матч изнуряющий, бесконечный, отнявший все нервные силы, я ушел из ложи прессы, оставив на пюпитре блокнот с записями, и обнаружил пропажу лишь в поезде, идущем на Стокгольм. Нетрудно представить мое отчаяние. На счастье, служители гетеборгского стадиона оказались настолько любезными, что, найдя блокнот (на обложке стояло название газеты), переслали его в Стокгольм, в адрес нашей делегации. С тех пор всегда, уходя со стадиона, я обязательно проверяю, здесь ли блокнот.

…Наши проиграли первый тайм. Они никак не могли найти свою игру, не могли вырваться из плена исходной расстановки, каждый действовал строго согласно номеру на спине. Скорость вроде бы есть, а маневренности никакой, югославским защитникам загадок решать не приходится. А их форварды сразу освоились. Один – высокий мощный Еркович играл строго в зоне центрального нападающего, давил на нашу оборону, а остальные – Костич с его сильнейшим ударом, резкий порывистый Галич, искусный дриблер Шекуларац непрерывно меняются местами, ведут игру предприимчивую, каверзную, настойчивую. Словом, играют хорошо, классно. Помню, было одно только ощущение – лишь бы наши продержались до перерыва, а там уж они должны прийти в себя. Но продержаться не удалось. Еркович справа обыграл Масленкина, и тот вдруг остановился, простодушно считая, что форвард нарушил правила и судья Эллис даст свисток. Еркович двинулся дальше и сделал сильный прострел вдоль ворот. Набежал Галич и головой послал мяч в сетку. Шла 40-я минута. 0:1.

В перерыве с изменившимся от волнения лицом Маслов глухо сказал:

– Еще десять минут такой игры, и пиши пропало.