Ищейки Смерти - [20]

Вот это уже другой разговор. Тут и советоваться не пришлось. Филика многозначительно намекнула, что Ищейки «подумают» над предложением. О их решении фермер обязательно узнает…

А уже ближе к вечеру пришла и третья сторона конфликта. Бледнокожий, худощавый, рыжеволосый парень лет двадцати на вид. Он был больше похож на какого-нибудь сарского клерка среднего звена, нежели на владельца виноградных полей. Его белое лицо казалось болезненным. Скорее всего, так оно и было.

Фиркок был не так многословен, как его старшие родственники. Весьма убедительно, всхлипывая и постоянно сморкаясь в шёлковый платок, он поведал о коварстве братьев. О том, что они все хотят отправить его в Карт учиться каллиграфии, а то и вообще утопить в колодце. А он всего лишь хочет продолжить дело любимого отца, зверски убитого прошлой весной старшим братом. Все его братья злые, бессердечные люди. Они, безусловно, заслуживают только смерти… По четыре сотни копрей за смерть каждого, плюс три сотни за смерть сумасшедшего старика, что живёт у них в подсобке и порочит светлую память, называя себя их умершим отцом.

Да, денег у него поменьше, чем у остальных. Как наивна молодость! За смерть шестерых он предлагает всего девяносто два золотых…

Филика кивнула Тосу. Тот в ту же секунду накинулся на просителя, сильно встряхнул и прижал его к земле всеми четырьмя руками.

— Шлушай меня, шошунок, — зашипел Тос, брызгая слюной, — когда ты, папенькин шыночек, шрал в шёлковые пелёнки, кривилща жа штолом от ижобилия кушаний и бежжаботно бегал по прошторам родовых имений, я подыхал ш голоду, глотал отравленную пыль на шеребряных приишках Шахтной цепи и не видел ничего, кроме швоих оков, шахт и уженькой камеры, в которой приходилошь делить кровать ш дешятком таких же ижмученных каторжников!

Парень лежал тихо. Его рот был приоткрыт, губы подрагивали, глаза были полны такого страха, который бывает только у обречённых перед смертной казнью.

— Не поделили они виноградники! — шипел Тос. — Да я тебе ш огромной радоштью шею шверну, богатенький шошуночек! Прямо щейчас, — прим потянул руку к шее парня, но тут же отдёрнул, скривившись от резкого запаха. — Ты што, обделалща? Вот же шошунок! Вот шошунок!

— Кажется, с него хватит, — предположил Моррот.

— Да, Тос, а то сейчас от страху его душа в потусторонний мир улетит, — согласилась Филика.

Тос поднялся, подняв за собой и парня, на макушке которого появилась густая седина. С ненавистью посмотрев в остекленевшие от страха глаза, прим метнул Фиркока через бедро. С глухим, хрустящим суставами стуком, парень рухнул на землю.

Товарищи удивлённо посмотрел на Тоса.

— Ты чего это? — спросил Тартор, — Так ведь и убить можно…

— Жаль, что дышит, — зло ответил Тос и скрылся в карете, сильно хлопнув за собой дверцей.

Следовало сказать парню что-то поучительное, подводящее к тому, чтобы он оставил все свои глупые затеи и не мешал семейному делу ради своего же блага. Но говорить никому не хотелось…

Фиркок лежал на земле. Тяжело дышал, но не произносил и слова о нужде в помощи. Наёмники легли спать. Наутро парня уже не было. Дежурящий этой ночью Тартор сказал, что тот поднялся часа через два, как все легли, и поплелся, прихрамывая туда, откуда пришёл.

Так ли это было, или просто Тартор не захотел всем омрачать итак плохое настроение и закопал бездыханное тело где-нибудь неподалёку — останется загадкой. Да, загадкой. Вот только не для Тартора…

В любом случае, к вечеру пришёл окрылённый Киллип и заплатил наёмникам за блестящую работу сто двадцать золотых.

Глава 5: Красота убивает

Работы хватало. Но не той, которой хотелось бы…

У провинциалов и проблемы — провинциальные. В основном, бытовые. Семейные ссоры: кто-то кому-то недодал, кто-то у кого-то отобрал, кто-то отбил у кого-то жену, кто-то слишком долго сидит в кресле Старосты и в том же духе.

Смертельных ищеек роль усмирителей корыстолюбивых амбиций никогда не прельщала. Иногда приходилось играть и её, но только в тех случаях, когда, по мнению команды, другого выбора не оставалось. Дело с Виноградарями было как раз одним из таких случаев. Сар хорошо прохудил кошельки, и их вновь нужно было наполнить. Конечно, большинство других, менее разборчивых наёмников всегда были и будут рады в чужих отношениях копаться. Главное, чтобы платили. Но, как не переставала твердить Филика, это низко и нужной репутации охотникам за головами не добавляет.

В общем, от подавляющего большинства заказов приходилось отказываться. Согласились только на два.

В первом случае, муж насиловал остывшую к нему жену. И так, хорошенько насиловал, от души. С жестокими избиениями. Они жили не сильно богато, поэтому у женщины не оказалось больше семнадцати золотых монет. Филика прониклась сочувствием к ней и в тот же день, не смотря на столь мизерную плату, продырявила череп насильника свинцовой пулей.

Второй случай сулил денег куда-а-а больше. Просить пришёл человек с грустными, полными немой боли глазами. Он представлял множество семей. Все эти семьи принадлежали разным сословиям: от самых низов, до богачей. Но их объединяло одно: смерть сына. У некоторых, даже нескольких сыновей. Всё было предельно просто: в семействе Удочников, что живут в центре Рыболовных Угодий, девятнадцать лет назад родилась девочка. Её назвали Илина, что в переводе с древнего западного наречия означает «красавица». И, так уж совпало, что с самого рождения девочка отличалась невообразимой красотой и нежностью. Она росла, хорошея с каждым годом. Не секрет, что сейчас ей во всех Западных Землях по красоте равных не сыщешь. Стройная, высокая, с русыми косами до самых… колен, лицо — словно написанное величайшими из художников — всегда светится очарованием, нежностью и беззащитностью (что в доли секунд очаровывает любого, даже самого чёрствого мужчину) и, разумеется, глаза, столь глубокие и бесконечные как небо… Но вот за всей этой наружной маской красоты скрывается чёрствое, подлое и корыстолюбивое создание. Сколько в дуэлях за неё молодых парней погибло! А она от этого только удовольствие получает. День прожит зря, если ради её красоты не погиб какой-нибудь влюбчивый юноша, чтоб её, нерадивую, Сифа в потусторонний мир утащила! Но нет. Родители погибших сыновей не хотят её смерти. Это было бы слишком просто. Нужно лишить её самого главного, после чего смерть — будет казаться детской шалостью. Нужно отнять у неё красоту…