Исчезнувший убийца - [173]

— Он не говорил вам ничего? — спросил Чарльз. — Может быть, вы вспомните, Инга, какие-нибудь подробности или слова относительно того гангстера.

— Нет, больше ничего не было, — женщина вздохнула, — бедный Вальтер, он все время нервничал последнее время.

— У него болело сердце? — спросил Виктор.

— Нет, — возразила женщина, — никогда. Он был очень здоровый человек. Немного раздражительный, но очень здоровый. А тут вдруг неожиданный инфаркт.

— Он что, прямо вернулся домой и слег? — не унимался Виктор, хотя заметил явное неудовлетворение на лице Деверсона.

— Нет. Но он вернулся домой с работы и сказал, что у него болит сердце. У нас ведь был в тот день юбилей, — женщина тяжело вздохнула, — двадцать пять лет. Он привез цветы и сказал, чтобы я одевалась. А когда я вышла из комнаты, то увидела его сидящим на кухне. И с таким перекошенным лицом. Я сразу позвонила нашему врачу. Доктор приехал, сделал укол. Ну, а мы, конечно, никуда не поехали.

— А доктор сразу уехал? — Виктор решил игнорировать Чарльза, который уже демонстративно отворачивался.

— Да, почти сразу. Сделал укол и уехал.

— А как зовут вашего врача, Инга? — спросил Чарльз, пытаясь прекратить затянувшийся разговор.

— Эрик Пенбертон, он известный хирург. Очень хороший врач и человек. Но и он ничего не смог сделать, — добавила с грустью женщина, — а к утру у Вальтера начались сильные боли, и я снова позвонила мистеру Пенбертону. Он приехал, но уже было поздно. Вальтер… — женщина словно поперхнулась и тихо добавила, — бедный доктор, он так переживал, словно это был его родной брат. Он так убивался. На нем лица не было.

— А вы давно его знаете? — спросил Деверсон.

— Уже восемь лет, а почему вы спрашиваете? — вдруг насторожилась Инга, — вы что-то знаете?

Нет, нет — успокоил ее Чарльз, — не волнуйтесь, Инга. Мы просто хотели узнать, кто был его лечащий врач. У меня у самого в последнее время пошаливают нервы. И сердце болит.

— Но ведь он был хирург.

При нашей профессии нам только и нужен хирург, — неуклюже пошутил Виктор.

— Не говорите так, — мягко попросила женщина.

В комнате снова наступило молчание. И снова его нарушил Виктор.

— А все-таки, почему ваш муж так беспокоился последнее время? Вы ни о чем не догадываетесь, миссис Вольраф?

— Я думаю, это связано с его работой. В последние дни он засиживался допоздна. Но я точно не знаю. Вальтер никогда не говорил со мной о работе.

Они просидели у вдовы Вальтера еще полчаса и, попрощавшись, вышли из квартиры. Уже спускаясь по лестнице, Чарльз вдруг остановился и посмотрел на Виктора.

— Ты знаешь кто такой Натан Масселли?

— Нет, но я где-то слышал это имя…

— Он был доверенное лицо Кастеллано. Его пристрелили два месяца назад. А за несколько дней до этого тело его друга Фреда Фурино нашли в багажнике машины на окраине Нью-Йорка. Теперь я начинаю понимать…

— Что ты хочешь сказать? — спросил Виктор.

— Я кажется знаю, какие именно документы и газетные вырезки отсутствовали в деле Авеллино, — задумчиво произнес Чарльз.

VIII

С раннего детства Эрику Пенбертону не везло. Сначала, его отец Давид Пенбертон, возвращаясь домой из фабрики, попал под автомобиль и оставил жену с пятью детьми на руках. Маленький Эрик отправился работать, когда ему не было и двенадцати лет. Невероятный грохот фабрики, суета, крики и шум ошеломили мальчика, и первые несколько месяцев он никак не мог приспособиться к бешеному ритму этого потогонного заведения.

Злой рок, казалось, витал над семьей Пенбертонов. Умерла его младшая сестра, а когда ему не было и восемнадцати лет умерла его мать. Эрику пришлось бросить фабрику и переехать в Чикаго, открыть собственную маленькую мастерскую, чтобы прокормить двух младших братьев. Мастерская была крохотная, состоявшая из двух комнатушек, в одной из которых Пенбертоны жили, а в другой принимали велосипеды на ремонт. Мастерская была куплена на деньги, вырученные от продажи имущества их родителей и практически не давала никакого дохода.

И еще долго пришлось бы Эрику влачить полунищенское существование, если бы, наконец, ему не улыбнулся случай. Он влюбился в дочь главного врача госпиталя Святой Анны Роджера Мак-Дугласа. Но это не сыграло бы такой существенной роли, если бы не одно обстоятельство — дочь Мак-Дугласа, Софи, также полюбила скромного, вечно красневшего Эрика. Девушка проявила характер, топнув своей маленькой ножкой, когда отец категорически запретил ей встречаться с этим «босяком». Мистеру Мак-Дугласу пришлось примириться с волей своей дочери и, скрепя сердце, дать согласие на их брак. Эрику было уже двадцать три года.

Софи ждала ребенка, когда его тесть потерял своего единственного сына в Корее. И тогда старый Роджер пришел к Пенбертону и предложил ему стать его преемником, вместо погибшего сына. Эрик недолго раздумывал. К этому времени оба брата уже работали, один на заводе Форда, другой на заправочной станции. И молодая чета переехала в дом Мак-Дугласа.

Через семь лет Эрик Пенбертон был уже заместителем врача госпиталя. Еще через пять лет он стал во главе больницы. Но злой рок преследовал их семью. Софи не было и сорока, когда врачи обнаружили у нее рак. Эрик понимал, что это конец, но до последнего дня был рядом с женой, стараясь хоть как-то облегчить ее страдания.