Исчезнувшая Луна [Авт. сборник рассказов] - [25]

Маклерена вырвало. Харкер тоже чувствовал себя не слишком благополучно. Сэм помог Маклерену перевязать кровоточащую ногу.

Высокий выступ, на который они забрались, огибал стену большого озера. Здесь было холоднее и суше, но совершенно темно, потому что лишайники исчезли. Харкер крикнул, и эхо его голоса вернулось не скоро: пещера оказалась куда более обширной, чем они думали.

Внизу, в черной воде, золотые тела кометами прочерчивали темноту, поспешно направляясь в неизвестное. Харкер осторожно ощупывал дорогу. Кожа его шевелилась от предчувствия опасности, от ощущения чего-то невидимого, незнакомого и злобного.

— Я что-то слышу, — сказал Сэм.

Они замерли. В воздухе разлился слабый запах чего-то пряного, сладкого, гниющего. Откуда-то спереди доносился мягкий шорох. Харкер решил, что там входное отверстие для воды. Но Сэм имел в виду не это. Он обратил внимание на странный сухой хруст, шедший отовсюду. Черная поверхность озера была теперь усеяна фосфоресцирующими пятнами. Они быстро росли, сближались и вскоре превратились в сплошной ковер из цветов — голубых, золотых и пурпурных, а на цветах сидели сверкающие Пловцы.

— Боже мой! — тихо произнес Харкер. — Какого же они роста?

— По крайней мере втрое больше меня, — сказал Сэм. — Те, маленькие, были детьми, а это их папы. О Господи!

Пловцы были очень похожи на тех, что атаковали разведчиков, и отличались от них только размерами. По громоздкими они не казались. Их гибкие, легкие тела были великолепны. Их мембраны развернулись в большие сияющие крылья, на каждом острие которых горел огонек. Золотые головы-одуванчики тоже изменились: они отбросили лепестки. Головы взрослых Пловцов увенчивала спираль из водорослей, имевших мерзкую, ядовитую красоту грибов. Лица же чудовищ были человеческими.

С детских лет Харкер ни разу не чувствовал такого смертельно леденящего душу ужаса, который его охватил сейчас.

Поля пылающих цветов собрались у основания утеса. Внезапно золотые гиганты мелодично вскрикнули, а вода покрылась пеной: тысячи похожих на цветы тел всплыли и полезли на утес, переваливаясь на отвратительных паучьих ногах. Вряд ли они представляли серьезную опасность, но Харкер сказал:

— Давайте, к чертям, отсюда!

Он побежал по выступу. Двое других последовали за ним.

Теперь от наступающей армии шел слабый свет. Цветы-собаки быстро поднимались вверх, а их хозяева плавали внизу, следя за ними.

Выступ пошел вниз. Харкер пронесся по нему, как стрела. Уклон вел в туннель, к истоку реки. Короткий туннель, и в конце его…

— Дневной свет! — заорал Харкер.

Больная нога Маклерена подвернулась, и он упал.

Харкер подхватил его. Они находились на нижней части ската. Снизу к ним карабкались цветы-звери. Нога Маклерена распухла и побелела: видимо, когти плэнни несли в себе яд. Маклерен вырвался из рук Харкера.

— Беги! — крикнул он.

Харкер резко ударил его по голове и потащил дальше, но вскоре понял, что ничего не выйдет: Маклерен весил больше его. Харкер толкнул бесчувственное тело в мощные руки Сэма, негр кивнул, схватил взрослого крупного мужчину, словно ребенка, и побежал вперед. Харкер увидел, что первые цветы поднялись на выступ, преградив ему путь.

Сэм перепрыгнул через них. Их оказалось всего трое, и они были невелики. Цветы бросились вслед за Сэмом, Харкер начал бить их копьем, острой костяной ручкой ножа, но на смену убитым хищникам спешил целый поток новых цветов.

Он бросился бежать, но они бежали быстрее. Он то и дело пускал в ход копье и нож, потом снова бежал, опять поворачивался и сражался, и к тому временя, когда они достигли туннеля, Харкер уже шатался от усталости.

Сэм остановился.

— Здесь нет пути, — выдохнул он.

Перед ними шумел огромный, мощный водопад. Скала, с которой он срывался, была слишком высокой, а сила потока слишком большой, чтобы даже гиганты-плэнни могли преодолеть такую преграду. Сверху лился дневной свет, теплый и приветливый, но совершенно недоступный для них.

Тупик.

И тут Харкер увидел изъеденную трубу, чуть больше канализационной, давно высохшую, ведущую наверх, к проходу. Она была очень узкой, но человек среднего телосложения мог, постаравшись, пролезть в нее. Надежда казалась чертовски малой, но…

Продолжая отбиваться от обступивших его цветов, Харкер указал на трубу.

— Лезь первым, — крикнул отбивавшийся Сэм.

Харкер повиновался, помогая тяжело дышавшему Маклерену залезть следом. Сэм размахивал своим копьем, точно горящей головней, охраняя тыл и дюйм за дюймом вползая в трубу.

Он почти добрался до безопасного насеста и вдруг остановился. Его громадная грудь вздымалась тяжело, словно кузнечные мехи, руки поднимались и опускались, как брусья полированного эбенового дерева. Харкер окликнул его и поторопил: он и Маклерен уже почти достигли вершины.

Сэм засмеялся:

— Как я пролезу в эту норку?

— Иди скорее, дурак!

— Сэм, поспеши. Я почти кончился.

— Сэм, черт бы тебя побрал!

— Ползи сам, Харкер, и тащи за собой этого дохляка, а настоящий мужчина, вроде меня, в такую дыру не пролезет. Я, пожалуй, останусь здесь.

Он немного помолчал, а потом с яростью добавил:

— Торопись же, пока они не уволокли тебя обратно!