Исчезающий труп. Тайна пентхауса. Алые буквы - [7]

— Какой кошмар! — Казалось, Никки сдалась и готова согласиться. — Конечно, если дело обстоит так… Садитесь. Я не задержу вас надолго. — Она беспомощным жестом указала на стул и скрылась в спальне.

Дверь за ней захлопнулась.

— Бэбс, — зашептала Никки, — они узнали, где ты прячешься! Сюда едет полиция!

— О, что же мне делать? Я не хочу домой!

Губы Барбары дрогнули. Она прислонилась спиной к двери, пытаясь услышать, что происходит в соседней комнате.

— Тсс! Не так громко! Этот человек думает, что я — это ты! Я пойду с ним. Как только мы уйдем, сразу же позвони Джиму. Скажи, чтобы он пришел и забрал тебя. Только поторопись. Я задержу этого детектива. Не шевелись, пока мы не ушли, а потом быстро упакуй вещи. — Никки быстро начала бросать вещи Барбары в чемодан.

В гостиной Эллери Квин не стал сидеть, как предложила ему Никки, а начал обследовать комнату. На книжной полке стояли Университетский словарь Уэбстера, «Тезаурус» Роже, «Английский литературный язык» Фаулера, «Маленькие эссе» Джорджа Сантаяны, «Анатомия человека» Пирсола (причем наличие этой книги весьма удивило Эллери) и дюжина книг самого Эллери Квина. Подойдя к письменному столу, он прочитал на листе в пишущей машинке: «Никки Портер. Тайна персидского ковра». На столе лежали шесть объемистых рукописей. Эллери взял одну из них, озаглавленную «Тайна шляпы с пером», раскрыл наугад страницу и прочитал: «Это был Гарри Мак-Тэвиш которого они все еще как знали». Вынув из кармана карандаш, Эллери зачеркнул «еще как», вместо этого написал «отлично» и поставил запятую перед словом «которого». Прочитав страницу до конца, он усмехнулся, а когда Никки вышла с чемоданом, уже хохотал во все горло.

— Что это вы так веселитесь? — сердито спросила она, поспешно закрывая дверь в спальню.

Эллери положил рукопись на место.

— Мисс Браун, — торжественно заявил он, — не дай бог, если эти опусы дойдут до читателей. Вернитесь к вашим миллионам, а писать детективные романы предоставьте тем, кто умеет это делать.

— Ах, вы еще и критик! — фыркнула мисс Портер.

Эллери придал лицу виноватое выражение.

— Простите. Ну, пошли?

Они ехали на север по Вестсайдскому шоссе в «кадиллаке» Эллери. Хотя мистер Квин пытался завязать беседу, Никки хранила молчание, пока они добирались от Уэйверли-Плейс до конца 21-й улицы.

Затем любопытство одержало верх, и она угрюмо спросила:

— Чем это вас так ужаснули мои детективные романы? Очевидно, вы сунули в них свой нос?

— Меня всегда забавляют встречи с людьми, которые их пишут, — отозвался Эллери. — Дело в том, что я сам этим занимаюсь.

— Вот как? — Любопытство Никки возросло. — И вам удается что-нибудь продать?

— Все, что я пишу.

Никки посмотрела на Эллери с благоговейным страхом.

— Я скорее писатель, чем детектив, — продолжал тот. — Поэтому я и выследил вас в вашей норе на 4-й улице.

— Не понимаю, — озадаченно промолвила Никки.

— Я хотел познакомиться с вами и вашим отцом.

— Зачем?

— Говоря откровенно, мои издатели требуют от меня новую книгу. Вот я и охочусь… ну, за идеей. Я предпочитаю реализм. Мои книги всегда имеют, так сказать, документальную основу. Главной идеей служат реальные события, проблемы, конфликты, на которых и строится сюжет.

Никки фыркнула.

— Именно это и говорил мне редактор, читая проповедь сегодня утром. Он обвинил меня в том, что источником моих идей является Эллери Квин! Какой тупица!

— Почему вы называете его тупицей? По-моему, он абсолютно прав. Идеи нужно черпать из собственного жизненного опыта.

— Я назвала тупицей не редактора, а этого Эллери Квина.

Эллери покосился на нее.

— Почему? — спросил он и усмехнулся, глядя на дорогу.

— Потому что он пишет чудовищный вздор!

Эллери почувствовал жар в затылке.

— Судя по количеству книг, принадлежащих его перу, которые стоят у вас на полке, я бы подумал, что они вам нравятся.

— Он — моя Немезида[6], — с горечью сказала девушка. — Я даже говорить о нем не хочу. — После паузы она спросила: — Так вы хотите воспользоваться для сюжета побегом Ба… моим побегом из дому?

— Естественно, — ответил Эллери. Приятно, когда тебя называют чьей-то Немезидой. — Иначе я не стал бы в это ввязываться. Сбежавшая наследница, неумолимый отец, обеспокоенная мать, жених в затруднительной ситуации — чем плохо для начала?

— Очевидно, вы не понимаете, что ваши слова оскорбительны, — холодно произнесла Никки.

— С такой позицией вы никогда не сможете писать. Вы должны быть объективной — отбросить все личные соображения. Не думайте, что я намерен вставить в книгу вас, вашего отца или кого-то еще. Подобное я предоставляю репортерам. В конце концов, я создаю беллетристику. Меня интересуют причины и следствия поступков людей, их реакции, характеры и поведение. Внешние черты — всего лишь маски. Они меня не волнуют.

Больше никто не вымолвил ни слова, покуда машина, переехав через мост Генри Хадсона[7] и свернув на шоссе налево, не начала подниматься к Спайтен-Дайвилу.

— Я это сделаю, — мрачно заявила Никки.

— Что именно?

— То, о чем вы говорили. Напишу книгу о Барбаре Браун.

Усмехнувшись, Эллери свернул направо в ворота «Дома здоровья Джона Брауна». Через пятьдесят ярдов дорога разветвлялась, образуя эллипс, вершина которого находилась перед террасой дома. Когда автомобиль делал поворот, Эллери заметил на террасе две двери с тремя окнами между ними. Два окна на втором этаже, как ни странно, были забраны тонкой железной решеткой.