Иррациональный оптимизм. Как безрассудное поведение управляет рынками - [123]

В Японии на пике национального фондового рынка с мая 1989 г. по август 1990 г. Банк Японии поднял учетную ставку с 2,5 до 6 % якобы для стабилизации ситуации на финансовых рынках (считалось, что они уже были переоценены вследствие проводимой мягкой денежно-кредитной политики), а также стабилизации иены. Трудно отделаться от мысли о возможной связи между действиями Банка и последовавшим обвалом фондового рынка и серьезной рецессией{324}.

Хотя точные причинно-следственные связи почти невозможно проследить в этих драматичных примерах, одно действительно понятно – политика процентных ставок влияет на всю экономику самым серьезным образом и не нацелена исключительно на борьбу со спекулятивными пузырями, в которой ее можно было бы использовать. Это больше похоже на лучевую терапию, чем на использование хирургического лазера. Кроме того, надувание спекулятивного пузыря – такого, как мы наблюдаем сегодня, – долгий и медленный процесс, в ходе которого происходят постепенные изменения во взглядах людей. При этом небольшие корректировки процентных ставок не будут иметь какого-либо предсказуемого влияния на общественное мнение; значительные же изменения в состоянии это сделать, но только потому, что потенциально они могут оказать разрушительное воздействие на экономику в целом.

Великая депрессия 1930-х гг. в значительной степени была результатом действий чиновников, отвечающих за денежно-кредитную политику, которые пытались с помощью процентных ставок стабилизировать ситуацию на спекулятивных рынках, хотя они нацеливались, главным образом, не на фондовый рынок, а на валютный. Страны пытались сохранить систему фиксированных валютных курсов, привязанных к золотому стандарту. Те страны, которые сдались раньше всех и бросили все силы на защиту своей валюты, первыми вышли из депрессии{325}.

Небольшое, но символичное, увеличение процентной ставки Центральным банком или иным органом с аналогичными функциями в тот момент, когда рынки, по их мнению, слишком переоценены, полезно, если сопровождается публичным заявлением, что оно направлено на ограничение спекуляций. В целом же власти не должны пытаться «проткнуть» пузырь, используя агрессивные меры по ужесточению денежно-кредитной политики.

Предложения по стабилизации должны исходить от авторитетных экспертов

Проверенный способ ограничения спекуляций на финансовых рынках заключается в том, чтобы неформальные лидеры и авторитетные эксперты постарались привлечь внимание общественности к случаям явной недооценки или переоценки активов. Этот подход неоднократно использовался в истории наших финансовых рынков, хотя и с переменным успехом.

Во время обвала фондового рынка 1907 г., который совпал с банковской паникой в октябре того же года, национальные авторитетные эксперты в области финансов сделали ряд публичных заявлений, в которых выразили уверенность в рынках, подчеркивая, что готовы рискнуть собственными деньгами, инвестируя в них. Джон Рокфеллер заявил: «Лично я абсолютно уверен в том, что наши акции сохранят свою ценность в будущем и что для этого есть самые серьезные основания». Он и Джон Пирпонт Морган создают пул банкиров для поддержки банков с помощью кредитов. В «черный четверг», 24 октября 1929 г., пять самых влиятельных банкиров страны встретились в офисе компании покойного Моргана и подготовили совместное заявление об «устойчивости основ фондового рынка»{326}.

Хотя они и словом не обмолвились относительно своих планов покупки тех или иных акций, их заявление было интерпретировано как утверждение, что они будут. Эту попытку стабилизировать рынок нельзя назвать успешной.

Буквально через несколько дней, 28–29 октября 1929 г., случился обвал фондового рынка. На пути к каждому из трех главных пиков фондового рынка, упомянутых в этой книге, с момента создания Федеральной резервной системы – а именно к пикам 1929, 1966 и 2000 гг. – стояло озвученное главой ФРС предупреждение о переоцененности рынка. Повышение процентной ставки 1929 г., о котором мы уже говорили, было заявлено как шаг, направленный на ограничение спекуляций на рынке. Следующий пик американского фондового рынка – 1966 г. – почти совпал с заявлением председателя Федеральной резервной системы Уильяма Макчесни Мартина в 1965 г., в котором тот отметил «пугающие параллели» в экономике тогда и экономике 1920-х гг. накануне Великой депрессии. Как один из примеров такой параллели он указал растущую популярность в обществе идеи «эры новой экономики»{327}.

После этого никто из глав ФРС не делал подобного рода заявлений с предупреждениями, пока в декабре 1996 г. Алан Гринспен не выступил со своей знаменитой речью об «иррациональном оптимизме», т. е. как раз перед началом следующего периода очень быстрого роста рынка. Кажется, что председатели ФРС просто приберегают свои публичные заявления о ценообразовании на рынке до наступления таких моментов, когда налицо явный перекос в оценке активов. Невозможно оценить успешность таких заявлений, направленных на то, чтобы успокоить рынок, и мы не знаем, насколько волатилен был бы рынок в противном случае.