Иронические юморески - [15]

— Зачем же вы так? — укоризненно спрашиваю тетку.

— А я что? Я пошутила просто.

Сколько нервных и психических заболеваний, отравляющих иной раз человеку всю жизнь, является результатом перенесенного в детстве испуга, об этом знают лишь одни психоневрологи. А надо бы, чтоб знала каждая вот такая глупая тетка. Впрочем, происшествие это, надо полагать, нетипично. Если применить к этой тетке меры покруче (ремнем бы), то шутить столь ехидно в другой раз она, возможно, не станет. Но откуда все же у нас это желание пошутить, посмеяться над малым, откуда такое несочувствие его горю, его волнению. Вот ведь плачет ребенок, ему не менее тяжело, чем нам, в минуту душевной невзгоды, а мы как-то равнодушно смотрим на его слезы и частенько считаем их просто дурью или капризами.

Вот, например, картиночка в зоопарке. На площадке, где катают детишек на пони, все пассажиры с радостным оживлением усаживаются в тележки, но одна маленькая девочка плачет. Может быть, она боится этого пони, которого видит впервые в жизни и у которого такая нелепая, нечеловеческая голова и длинное, покрытое темными волосьями тело? А может быть, она просто боится свалиться с тележки? Может быть, боит: я разлучиться с родителями? Все это не ясно. Но ясно одно — ей страшно. Растерянные родители не знают, как поступить: то сунут девочку в тележку, то вытащат обратно. Контролерша, отбирающая у детишек билеты, начинает терять терпение. Девчонка задерживает весь кортеж, состоящий из нескольких пони и одного осла. Уже подходит главный распорядитель, этакий солидный грузноватый дядя:

— Ну, что тут еще?

— Да вот девочка плачет.

— Ну и поплачет, что тут такого. Сажайте.

— Но зачем же сажать, если ей это никакого удовольствия не доставит? — вмешиваюсь в разговор я. — Девочка может еще больше испугаться, когда поедет. Ночью дома проснется и будет плакать.

Родители, почувствовав с моей стороны поддержку, снова пытаются вытащить из тележки ребенка.

— Ну, тогда пропал гривенник. Касса уже закрыта, — говорит дядя.

Родители снова начинают терзаться сомнениями, но под моим нажимом решают пожертвовать гривенником, и я чувствую моральное удовлетворение, сознавая, что совершил доброе дело.

Такие добрые дела здесь можно творить десятками, стоит только прийти пораньше и не пожалеть нервов для уговаривания родителей. Здесь часто кто-нибудь из малюток поддается эмоции страха. Один такой пассажир едет, расширив глазенки и потеряв от испуга дар речи, зато другой ревет громогласно, во всеуслышание, отравляя удовольствие от поездки своим спутникам. Несмотря ни на что их все-таки возят — деньги-то плачены.

Хотелось бы знать, почему вполне взрослые, приставленные к работе с детьми сотрудники зоопарка, изо дня в день сталкивающиеся с подобной реакцией малышей, так равнодушно взирают на это? Они могли бы советовать родителям не подвергать, особенно малолетних и впечатлительных, ребятишек этому испытанию.

Впрочем, мало ли чего хотелось бы. Хотелось бы, например, узнать, кто это придумал устроить для детей телевизионную передачу «Спокойной ночи, малыши»? Да помилосердствуйте, добрые тети! Какая уж там спокойная ночь, если на сон грядущий телевизор смотреть! Один мой знакомый малыш приходит в страшное возбуждение, как только услышит уже ставшую привычной музыку, предваряющую эту передачу.

— Детская передача! — вопит он не своим голосом. — Папа, мама, детская передача! Бабушка, детская передача! Тетя Лиза, детская передача!

Если кто-нибудь медлит и не бросается со всех ног к телевизору, он хватает его за руку и тащит. Когда же начинается передача, он сидит, широко раскрыв глаза и впиваясь всем своим крошечным существом в экран, все принимая всерьез, как взаправдашнее, стараясь не пропустить ни одного словечка, ни одного движения. Когда же заветная передача кончается, он, не обращая внимания на дикторшу, на ее пожелание зрителям спокойной ночи, на ее совет ложиться в постельку, затевает игру, в которой старается повторить все виденное на экране.

— Давай, кутто (кутто — на его языке значит как будто), давай кутто ты морской царь, — говорит он отцу, — и у тебя кутто такая страшная борода, а я кутто рыбак на лодке; я поплыл в море, а ты кутто мою лодку схватил и тащишь под воду на дно. Ну, давай!

И он не успокоится и не отойдет ко сну, пока не набегается по комнате и не повторит несколько раз эту игру. А какой уж тут сон, когда перед глазами так и маячат поразившие его воображение картины.

Я не хочу сказать ничего плохого о содержании этих телепередач. Они вполне безобидны на первый взгляд, да ведь смотрят их пятилетние дети, и даже четырехлетние, и трехлетние, даже двухлетние. А в этом возрасте малыши — страшно серьезный народ, для которого приключения заблудившегося в лесу полевого мышонка— истинная трагедия, потому что иных трагедий он пока и не знает вовсе. Нет, никаким ребятишкам я бы не советовал на ночь эти передачи смотреть. Ни с какими педагогическими и врачебными рекомендациями это несообразно. Ведь не то что детишкам, даже взрослым не рекомендуется на ночь читать. Так то читать, понимаете ли, чи-та-ать! Чтение все же не так будоражит воображение. А тут изволь на ночь глядя телевизор смотреть.