Ирландское сердце - [28]

А ведь верно. Вероятно, я бросила что-то такое во время одной из наших с ней ссор, возникающих из ничего и заканчивающихся для меня угрызениями совести и многократным повторением «прости». Если Генриетта когда-нибудь узнает про Тима Макшейна… А если Тим с Долли будут на свадьбе… Генриетта ведь не глупа. И всегда готова поверить в самое худшее в людях, причем частенько оказывается права.

– Господи, Тим, думаю, это плохая идея, – сказала я ему.

– Долли сама до этого додумалась, Нора. Она говорит, что ты ей как сестра, что она всегда восхищалась Майком Келли и что твой кузен Эд – человек, с которым нужно бы познакомиться.

Нет, Долли мне определенно нравится, хотя я и предаю ее каждый вторник и четверг, а иногда еще и по выходным.

– Она только что купила себе бриллиантовое колье за десять тысяч долларов и хочет надеть его туда. Она выкупает закладные на недвижимость по всей округе. Но когда я заикнулся ей о том, что нам нужна бы новая машина, она и слушать не захотела!

Несмотря на весь гонор Тима, ситуацию в их отношениях все же контролировала Долли. И когда после закрытия ипподрома в Брайтон-парке она решила продать всех своих лошадей, ему не оставалось ничего другого, как сказать: «Хорошо, Долли, конечно».

В конце концов она согласилась устроить его на Арлингтонский скаковой трек, но там все было дороже, и оказалось уже не так просто «помогать» одной лошадке выиграть или придержать другую. За этим строго следили местные служащие. Поэтому, чтобы чем-то занять Тима, она купила ему долю в казино Джейка Логана. Теперь он все ночи проводил там, валяя дурака и проигрывая ее деньги, о чем Долли не знала.

– Будь осторожен, Тим, – сказала я ему. А потом пересказала слова Джеймса Маккены, сказанные, когда он унаследовал таверну, которой до него управляли его отец и дед. «Я к спиртному даже не прикасаюсь, – признался мне Джеймс. – Слишком много народу незаметно пропило принадлежавшие им заведения». – Очень легко проиграть последние штаны, – предупредила я Тима.

– Но только не тогда, когда ты – владелец игорного бизнеса.

– У тебя там только доля, – заметила я. – И эти твои партнеры в один прекрасный день отберут ее у тебя.

Он тогда проигнорировал меня. «Что ж, радуйся, что он не твой муж», – сказала я себе. То была не моя забота. Но теперь он собирался войти в мою реальную жизнь и появиться в кругу моих близких.

– Нет, Тим, ты не можешь прийти на эту свадьбу. Пожалуйста, не нужно.

Но на следующей примерке Долли поймала мой взгляд в зеркале и не отвела глаз.

– Жду не дождусь этой свадьбы, Нора, – сказала она мне.

«Может, она знает? И планирует разборку у всех на глазах? О Господи, прошу Тебя! Только не это! Я знаю, что ничего не сделала, чтобы заслужить Твою поддержку, но подумай о Мейм. Не допусти, чтобы Долли устроила там сцену. Я грешница. Накажи меня. Но оставь мою семью в покое и не подари Генриетте такую сатисфакцию. Это плохо для ее характера. Пожалуйста!»

Мейм выбрала датой своей свадьбы 11 ноября, решив, что это будет счастливое сочетание чисел: одиннадцатое число одиннадцатого месяца одиннадцатого года. И, похоже, она оказалась права. Стояла совершенно летняя погода!

Когда мы с Розой зашли в вестибюль церкви Святой Агнессы, на улице было двадцать четыре градуса – не слыхано для Чикаго.

Улыбающаяся Долли вошла под руку с Тимом Макшейном. Он не смотрел на меня. На ней было платье из тех, какие я видела лишь в журналах мод. Перед собой она держала большой веер из перьев.

– Мое платье привезено из Парижа, – доверительно сообщила она нам с Розой.

– Чарльз Уорт? – поинтересовалась я.

– Берите выше. Мадам Симон, – ответила Долли.

– Кто она такая, интересно? – шепнула я Розе, пока мы с ней ждали Мейм и Эда.

Эд должен был передавать невесту жениху, выполняя роль отца Мейм, который умер еще до ее рождения. Пока Долли и Тим шли по центральному проходу и усаживались на скамью сразу за нашей семьей, мы с Розой прикидывали количество ткани, ушедшей на ее наряд, считали складки и защипы.

Джон Ларни так резко повернул голову, что мне послышалось, будто у него хрустнула шея. Но он ничего не сказал ни матери, ни сидящим рядом с ней кузенам и кузинам. Вся его семья была очень хорошо одета. Принадлежащий двум его дядям бакалейный магазин на Ларни-Корнер в Брайтон-парке процветал.

Все родственники Келли тоже приоделись и выглядели весьма презентабельно. На мужчинах были новые костюмы, на женщинах – красивые платья и дорогие шляпы. Дела у нас в Америке шли хорошо.

И все же невеста, идущая по центральному проходу, затмевала собой всех. Счастье, которое она излучала, освещало весь мрачноватый зал церкви. Майк ждал ее у алтаря с улыбкой на лице. Мой серьезный старший брат – сорокапятилетний президент спортивного клуба «Рыцари Колумба», прекрасный мастер-сантехник, глава нашей семьи с восемнадцати лет – внезапно помолодел прямо на глазах.

«Спасибо тебе, Мейм, – подумала я. – Ты сделала Майка счастливым». Уверена, он и не надеялся на такое.

– О, как же мы с тобой танцевали в день нашего венчания, – пела Долли, когда Майк и Мейм скользили по полированному паркету спортивного зала в атлетическом клубе в Брайтон-парке, откуда по такому случаю убрали боксерский ринг.